Яркие огни

– До завтра, Майя, – не глядя на секретаршу, попрощался Ваня, и, схватив с вешалки куртку, вылетел из дверей приёмной. Степнова прошептала удающейся спине начальника «до свидания», скинула осточертевшие шпильки и натянула сапоги. Только она потянулась к своему пальто, как в приёмную заглянул довольно улыбающийся во все тридцать два Митя:

– Майечка, я видел, как Иван Дмитриевич ушёл, – неловко начал Зимушкин, но обычно тихая Степнова, в которой сарказм просыпался только рядом с ним, едко прокомментировала:

– Ах вот куда он делся, а я думала, улетел на швабре из окна. – Майя провела пальцами по начавшей зудеть шее. Зимушкин с притворной печалью произнёс:

– Такой мужик был хороший… иногда. Глупая нелепая смерть. – Степнова непроизвольно закатила глаза. Митя, не теряя энтузиазма, посоветовал:

– Не закатывала бы ты свои прекрасные очи так часто, а то гляди и обратно не выкатятся. – Майя фыркнула:

– Зато меньше неприятных людей видеть буду. – Она ещё раз поскребла по шее ногтями, оставив красные бороздки, протянувшиеся к выступающим ключицам. Зимушкин проследил за дейсвиями секретарши:

– Аллергия?

– Да, на тебя, – раздражение розовеющими пятнами расцветало на нежной коже девушки.

– Не чеши, выпей что-нибудь. А лучше, пойдём выпьем вместе, – наивно предложил кавалер. Степнова не сдержала смеха:

– Опрокинем по таблеточке антигистаминных? На брудершафт? – Митя нисколько не смутился:

– Можно, а потом запьём вином. – Майя неодобрительно покачала головой:

– Врач от бога. Да и сопьёмся мы так скоро, – помявшись, Майя всё же решила надеть пальто, даже из-за Зимушкина она задерживаться не хотела.

– Не сопьёмся, не боись. Мы же просто для блеска глаз, – не сдавался Митя, – если не хочешь никуда идти, – продолжил он, – то мы можем устроить свидание прямо на офисной кухне.

– Ты неправ, – заявила Степнова, – я очень даже хочу пойти, – она схватила пальто, – домой! – И оттолкнув от дверей разинувшего в изумлении рот Митю, вышла в общий зал офиса. Зимушкин поспешил за ней:

– Давай всего на пятнадцать минут задержимся, у меня шардоне с собой, а?

– Я пью кьянти или совиньон, не судьба, – Майя сделала ещё одну тщетную попытку отказаться от незапланированного свидания. Зимушкин, уже закусивший удила, не отступал:

– Так я как раз перепутал, не шардоне, а совиньон! Ну же, смотри, никого в офисе. А я потом провожу тебя, – Митя не отрываясь всматривался в лицо девушки, его зрачки были расширены. «Либо он объелся булочек с маком, либо и правда влюбился» – отметила про себя Степнова и сдалась в очередной раз:

– Полбокала, пятнадцать минут, и ты меня не провожаешь. – Зимушкин обрадованно закивал:

– Идёт, я сейчас достану вино из холодильника. – Майе ничего не оставалось, кроме как вернуть пальто на вешалку и проследовать за неугомонным коллегой на кухню.

Митя расставил на столике у окна не только бокалы и бутылку совиньон-блан, но и сырную тарелку, открыл коробку конфет. Раздобыл где-то небольшую белую свечу в стеклянном подсвечнике. Он похлопал себя по карманам в поисках зажигалки. В офисе курение не приветствовалось, но огниво всегда было при нём. Спустя несколько секунд пламя свечи причудливо отбрасывало тень на пластиковый стол. Дрожащий огонёк отражался в винных бокалах. Степнова закусила губу, осматривая подготовленные ухажёром угощения. Его романтический настрой постепенно передавался и ей. Любовь, источаемая Зимушкиным, невольно ассоциировалась у неё с вирусом, заражавшим организм Майи, поэтому, как и в случае общения с больными ОРВИ, близко к себе подпускать коллегу она не желала, несмотря на зарождавшуюся в сердце искорку надежды, что именно с Митей у неё всё может получиться. Степнова в очередной раз поскребла острыми ногтями по изгибу шеи. Зимушкин с задумчивым видом плеснул белого вина сначала девушке, а потом и себе, удивительно ровно наполнив бокалы точно наполовину.

– Спасибо, глаз-алмаз, – уголки губ Майи дрогнули, и она взяла свой бокал, не удержавшись, вдохнула аромат. Выбор Мити не подвёл, пахло чудесно. Зимушкин приподнял свой и отсалютовал Степновой:

– За любовь? – подмигнул Митя и секретарша улыбнулась. Звон бокалов смешался со смехом пары. Какое-то время, куда больше чем оговорённые пятнадцать минут, они болтали о всякой ерунде. Потом лицо Мити приобрело непривычное серьёзное выражение. Внимательно поглядев на Майю, он решился задать вопрос:

– Слушай, конечно, неловко такое спрашивать, но всё же… Как так получилось, что балетная карьера оборвалась? – Зимушкин давно хотел восполнить этот пробел знаний о жизни Степновой. Улыбка словно стекла с губ бывшей балерины. Она обхватила пальцами одной руки ножку бокала, а пальцами второй опять почесала зудящую кожу. Сделав большой глоток вина, девушка ответила: