Ярлыки

– О Уэйленд! – сказала она и обняла его. – Это так великолепно, так мило, так…

– Замолчи! – сказал он. – Допивай этот шерри. Если ты будешь здесь жить, тебе придется научиться пить и не напиваться. Жить здесь нелегко: мы пьем чертовски много.

Он приготовил еще по коктейлю, прошел в спальню, поднял трубку телефона и набрал номер Корал.

– Майя здесь, – сказал он ей. – Ты на самом деле вышвырнула ребенка?

– Да!

– А как насчет твоих материнских чувств?

– О, пожалуйста! – Он услышал, что она закурила и, затянувшись, продолжала, – я могла бы призвать свои материнские чувства и помочь ей поступить в «Макмилланз», но она не хотела моей помощи…

– Мы все делаем глупости, – сказал Уэйленд. – Она хороший ребенок. Ты слишком жестока с ней. Я ей сказал, что она может оставаться у меня, если захочет.

– Это было бы отличным решением. Я так устала от наших стычек. Ты всегда хорошо относился к Майе, побудь для нее на время матерью.

Когда Майя вечером пришла домой, она с облегчением отметила, что в комнате Корал было темно. На следующее утро, после того как мать ушла на работу, она спустила в вестибюль два чемодана, коробку с книгами и пластинками и две хозяйственные сумки, набитые своими пожитками, и уехала на такси к Уэйленду, квартира которого находилась в трех с половиной кварталах от ее дома.

Он дал ей ключи, и она, войдя, дотащила свои вещи в самый конец отделанного мрамором коридора и открыла дверь свободной комнаты. Она была маленькая, вытянутая, с окном, смотревшим на стену соседнего дома. Ничего больше не видно, только полоска голубого неба. Майя устало села на кровать. Она убежала от своей матери. Теперь Шикарная сука может вариться в собственном соку.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Корал посмотрела на лежавшую на ее столе записку, и ее охватило волнение. Послание было написано на рельефной почтовой бумаге, на какой обычно писала Мэйнард. Сверху на листке стояло подчеркнутое красным карандашом «срочно». Текст был следующий: «Зайдите ко мне – немедленно!»

Она только что вернулась с показа нового популярного модельера Беттина Чиу, все вещи в коллекции которого были созданы на основе кимоно. В такси по дороге в редакцию она решила, что Берт Стерн сфотографирует некоторые из моделей на Верушке. В Бронксе были просто сказочно оформленные мужские турецкие бани, о них ей однажды рассказал Уэйленд. Что, если заполнить их сухим льдом и сделать фотографию сквозь пелену поднимающегося пара? Она попыталась представить себе, как это лучше заснять.

Нетерпеливо скомкав записку, она прошла по коридору к кабинету Мэйнард, остановилась у двери с табличкой «Главный редактор». Еще только пять минут, и все кончится, напомнила она себе.

В комнате секретарши никого не было. Корал прошла и постучала в дверь Мэйнард. Ей что-то невнятно ответили, и она вошла. Мэйнард сидела на полу в углу комнаты.

– Дорогая моя! – воскликнула Корал. – Примите мои поздравления!

Она обошла вокруг стола. Мэйнард плакала, прижав к лицу кружевной носовой платок. Корал опустилась на одно колено и заботливо склонилась к ней. К возбуждению от одержанной победы примешивалось сочувствие, которое вызывала плачущая женщина.

– Что такое! – воскликнула Корал. – Мне казалось, вы должны были бы праздновать победу!

– Вы! – Мэйнард взглянула на нее. Вокруг карих глаз была краснота, тушь расплылась, и она выглядела смешно, как клоун. – Не напускайте на себя озабоченный вид. Ликуйте! Радуйтесь! Смейтесь! Ведь вы этого больше всего хотите!

Корал отступила назад и села на стул за столом Мэйнард.

– Вы очень странно реагируете на заслуженное продвижение по службе!

Мэйнард высморкалась быстро и очень изящно.

– Продвижение! – презрительно проговорила она. – Вы и Ллойд придумали это слово, чтобы облегчить себе душу. Я по его лицу видела, что он не больше меня верит во все это! Как будто я буду при вас работать!

– А что в этом такого ужасного? – спросила Корал. – Разве я не работала при вас много лет?

Глаза Мэйнард засверкали.

– Я сделала из вас редактора модного журнала. Разве этого не достаточно?

Корал пожала плечами.

– Я не могу поверить, что вы принимаете это так близко к сердцу, Мэйнард. Повышения по службе, уход на пенсию – все это часть нашей жизни. Разве вы считали, что останетесь всю жизнь главным редактором?

– До тех пор, пока я смогла бы выполнять эту работу.

– У вас были прекрасные этапы в работе, Мэйнард. Шагайте еще выше, поднимайтесь еще на одну ступень.

Мэйнард бросила взгляд на Корал.

– Одна из моих подруг видела, как вы и Ллойд обедали вместе в «Ля Гренуилле» на прошлой неделе. Она видела, как он лапал вас под столом. Естественно, я не могу с вами в этом состязаться! Слава Богу!

Корал рассмеялась, и Мэйнард вдруг быстро, словно кошка, вскочила на ноги.

– Я никогда по-настоящему не любила вас, Корал, и никак не могла понять почему, – сказала она. – Я думаю, это потому, что, хотя вы и сделали многое, чтобы одержать победу над своим более чем скромным происхождением, вы никогда не станете леди.

Улыбка Корал исчезла, и она посмотрела прямо в глаза Мэйнард.