Ярмарка коррупции

Остальные сидели за столом, а хозяин таверны, которому Догмилл дал два шиллинга, чтобы тот не спешил звать констеблей, принес бутылку Канарского. Со стороны мы были похожи на старых приятелей.

– Как я понимаю, – начал Догмилл, – мистер Гринбилл обошелся с мистером Уивером крайне жестоко, и, сожалея, что дело дошло до применения насилия, я вместе с тем рад, что правда раскрылась буквально у меня на глазах. Пресса сделала мистера Уивера популярным героем, и я считаю единственно правильным, если мы все вместе объявим, как Гринбилл обманул мое доверие и доверие всего света, заставив поверить, будто Уивер совершил это преступление. Он и нас непременно убил бы, если бы Мендес не проявил храбрость.

– Вот-вот, – сказал Хертком. – Я думаю, это прекрасное решение наших проблем. Просто прекрасное.

– И все возвращается к тому, как было, – резко сказал Литтлтон с другого конца комнаты. – Мне это не очень нравится.

Мендес ничего не сказал, но встретился со мной взглядом и покачал головой, словно мне нужны были дальнейшие инструкции, что, естественно, было не так.

– Оплату можно повысить, – сердито сказал Догмилл Литтлтону. – Распорядиться об этом несложно. И хочу вам напомнить, что если бы не было Денниса Догмилла, то не было бы нужды разгружать его суда, поэтому не стройте грандиозных планов.

– Вы можете отправиться к дьяволу, сэр, – сказал Литтлтон, – Лондону все равно будет нужен табак. Это уж как пить дать. Так что не думайте, что меня можно напугать намеками на ваше благосостояние.

– Был бы признателен, если бы вы перестали браниться, – сказал Догмилл.

– Мистер Литтлтон, – вступил я, прежде чем докер успел сказать очередные дерзкие слова, – вы можете быть уверены, что вы и ваши ребята добьетесь справедливости до того, как мы покинем эту таверну. Так или иначе.

– Благодарю вас, мистер Уивер.

– Позвольте мне сделать предложение, – обратился я к Догмиллу. – Я согласен, что вину следует возложить на мистера Гринбилла. В конце концов, он убил четверых людей, можно сказать, по собственной инициативе. Конечно, я бы хотел увидеть вас на виселице за ту роль, которую вы сыграли, но я не настолько наивен, чтобы надеяться, будто мне это удастся сделать, и не уверен, что хочу рискнуть и попытаться. Поэтому я не стану угрожать вам петлей, которая нависла над моей шеей в последнее время. В качестве угрозы я использую нынешние выборы. Как только мое честное имя будет восстановлено, я смогу говорить свободно. А поскольку газеты тори уже проявили ко мне благосклонность, есть уверенность, что они набросятся на сведения, которые я могу им предложить.

– И вы не станете этого делать при определенных условиях?

Я не хотел, чтобы мистер Хертком снова получил место в парламенте, но я также не хотел, чтобы мерзавец Мелбери попал в парламент после того, как я узнал о его обращении с Мириам. Если Догмилл потеряет Херткома, вместо него найдется другой человек. Я был бессилен разорвать эту цепь коррупции, но мог попытаться сделать хоть что-то.

– Я буду хранить молчание до окончания выборов. Если это будет в интересах общества, я могу выступить позднее, но не ранее, чем произойдет окончательный подсчет голосов.

– Неприемлемо.

Я пожал плечами:

– У вас нет выбора, сударь. От вас зависит, буду я сейчас молчать или буду говорить. То, что случится потом, не в вашей власти.

Он смотрел на меня с удивлением, но было видно, что ему нечего возразить против этой логики. Он мог заставить меня молчать, только убив, но он, очевидно, оставил попытки причинить вред Бенджамину Уиверу.

– А что взамен? – спросил Догмилл.

– А взамен я хочу, чтобы вы ответили на кое-какие вопросы. Если в результате не откроется никаких новых преступлений, я сделаю то, что обещал, и мы все можем уйти отсюда с сознанием чистоты перед правосудием.

– Очень хорошо. Задавайте ваши вопросы.

– Во-первых, мне важно знать, почему вы избрали меня, чтобы обвинить в смерти Йейта. Вы могли бы найти другую жертву. Надеюсь, я не льщу себе, полагая, будто всем известно или, по крайней мере, должно быть известно, что я не отношусь к людям, которые смиренно наденут петлю себе на шею. Почему вы избрали меня в качестве своей жертвы?

Догмилл засмеялся и поднял бокал в знак одобрения.

– Я сам себе задавал этот вопрос. Видите ли, это произошло случайно, вот и все. В тот день вы были в доках, замаскированный под ласкара, и Гринбилл подумал, что вы ласкар и есть. Когда он вас увидел, то подумал, что вы идеальный человек, на которого можно списать убийство. Когда я узнал, кто вы такой на самом деле, было уже поздно отказываться от обвинений. Нам ничего не оставалось, как продолжать преследование и надеяться на лучшее.

– Но вы не только надеялись на лучшее. Вы использовали свое влияние, чтобы добиться обвинительного приговора.

Он покачал головой: