Ярослав Мудрый

77 Литаврин Г Г Византия, Болгария, Древняя Русь. С. 252. Византийцы считали Босфор частью Понта (Черного моря).

78 День недели - воскресенье - называет Михаил Атталиат. На воскресенье в июле 1043 г. приходились 3, 10, 17, 24 и 31 числа. М. Салямои (К вопросу о дате главного сражения русских с греками в июле 1043 г. / Византийский временник. Т. 33. М., 1972. С. 88-91) находит в тексте Михаила Пселла указания на то, что в ночь битвы небо было безлунным, и предлагает в качестве даты одно из двух воскресений - 10 (новолуние) или 17 июля (первая четверть луны). Однако едва ли слова Пселла о том, что император «в начале ночи» (или, по переводу М. Саямона, «немного ранее (насупления дня)») прибыл в гавань и только утром «Торжественно возвестил варварам о морском сражении», надо понимать непременно в том смысле, что прибытие корабля императора осаось незамеченным русскими по причине безлунной ночи. М. Саямои указывает еще один датирующий признак: по его данным, начало бурь на Босфоре (этесий) всякий раз совпадает с восходом Сириуса, а в 1043 г. этот период пришелся на 1617 июля (см. там же).

79 Константин Багрянородный. Об управлении Империей. С. 57-59.

80 Мельникова Е. А. Экспедиция Ингвара Путешественника…

81 См.: Самон М. К вопросу о дате главного сражения… С. 89.

82 Этих «варангов» в качестве наемников в войске грузинского царя Баграта IV (ксати, противника Византийской империи) упоминает под 1046 г. анонимная грузинская «Летопись Картли» Xl в. (см.: Папаскири 3. В. «Варанги» грузинской «Летописи Картли» и некоторые вопросы русско-грузинских контактов в XI веке // История СССР. 1981. N. 3. С. 164 - 172).

83 Литаврин Г Г Византия, Болгария, Древняя Русь. С. 248.

84 Ср.: Поппэ А. К чтению одного места в Повести временных лет // Труды Отдела древнерусской литературы Института русской литературы АН СССР. 1969. Т. 24.

85 Материалы по истории Азербайджана… С. 115-116.

86 ПСРЛ. Т. 9. С. 82.

87 Эмин Ф. Российская история жизни всех древних от самого начала России государей. Т. 1. СПб., 1767. С. 413-422.

88 Это предположение обосновывается в ряде работ В. Г. Брюсовой: Русско-византийские отношения…; Поражение или победа. Исследовательница привела целый ряд аргументов, однако далеко не все из них могут быть приняты. Так, слова Типографской, Воскресенской и ряда других летописей: «Посла Ярослав сына своего Володимера на греки. В лето 6551. Пакы на весну посла великий князь Ярослав сына своего на грекю» едва ли могут быть расценены как свидетельство существования двух отдельных рассказов о двух отдельных походах Владимира. Как показал еще А. А. Куник (Русский источник о походе 1043 г. С. 50), первая фраза из процитированного текста представляет собой не что иное, как заглавие летописной статьи (подобные заголовки не редкость в летописях XV-XVI вв.); слово же «пакы» (вновь, еще раз), скорее всего, должно быть соотнесено с читающимся в предшествующей статье известием о походе Владимира Ярославмча на емь. Дважды приведеиное известие о походе на Константинополь в «Хронике» Мацея Стрыйковского мы уже объяснили использованием польским хронистом различных (польских и русских) источников (см. прим. 50), хотя источник сообщения Стрыйков-ского о претензиях русских на «Корсунь и Таврику» неизвестен. Что касается рассказа Роже Шалонекого о якобы привезенных лично Ярославом из Херсонеса на Русь мощах святого Климента (см. об этом ниже), что, по мнению В. Г. Брюовой, подтверждает факт захвата Корсуни в княжение Ярослава, то этот аргумент, очевидно, надо исключить как не имеющий отношения к данной теме. Ниже я подробно остановлюсь на крайне путаном рассказе Роже; пока же стоит отметить, что факт перенесения и положения в Деятинную церковь мощей святого Климента князем Владимиром Святым не может быть поставлен под сомнение, поскольку, помимо «Повести временных лет», подтверждается древнерусским «Словом на обновление Десятинной церкви» и, что особенно важно, свидетельством Титмара Мерзебургского, назвавшего Десятинную церковь церковью «мученика Христова и папы Климента» - очевидно, по находящимся в ней мощам святого (см. прим. 73 к главе 5). Я не решаюсь затрагивать вопрос о т. н. «корсунских древностях» Новгорода, однако кажется очень вероятным, что их появление здесь (или, вернее, появление названия) можно связывать прежде всего с деятельностью первого новгородского епископа Иоакима Корсунянина (ер.: Богданова Н. М. Церковь Херсона в X-XV вв. 1 Византия. Средиземноморье. Славянский мир. М., 1991. С. 37-38). Наконец, привлечение позднейших рукописных источников XVIII в. (например, «Книги о церквах Новгорода», которую цитирует исследовательница - см.: Русско-византийские отношения… С. 59-0), на мой взгляд, вряд ли что-то дает, поскольку слишком очевидна их зависимость от «Корсунской легенды» (т. е. летописного рассказа о Крещении Руси).