Ярослав Мудрый

Что же касается выплат оговоренных денег скандинавским наемникам, то с ними, судя по «Пряди об Эймунде», вышла заминка. Требуемая сумма серебра, которую, по обычаю, належало взимать с побежденных, вероятно, грозя окончательно разорить киевлян, а Ярослав, наверное, не хотел сразу же обострять с ними отношения. «Я думаю, что ваша помощь теперь не так нужна, как раньше, - передает саг слова «конунга Ярицлейва», обращенные к предводителям норманнов, - а для нас - большое разорение давать вам такое большое жалованье, какое вы назначили». Впрочем, на этот раз Ярослав, кажется, все же выплатил обещанную сумму, и варяги остались у него на службе. Но не значит ли это, что его отношения с киевлянами соответственно ухудшились? Как мы увидим, киевляне без особого энтузиазма будут поддерживать Ярослава, особенно на первых пора. Все же он оставался для них в первую очередь новгородцем, а значит, чужаком. Да и физический недуг Ярослава, к этому времени уже явно проявившийся, вряд ли увеличивал к нему симпатии горожан.

Положение Ярослава в Киеве осложняли не только внутренние трения, но и угроза извне. Ему приходилось думать о возможном отражении нападения врагов сразу на нескольких направлениях. На запад, в Польшу, бежал Святополк. Его тесть, польский князь Болеслав, становился естественным противником Ярослава, а значит, мог угрожать его западнным границам. С юга же угроза исходила от печенегов - давних врагов Руси и столь же давних союзников Болеслава, а теперь уже и Святополка27

С печенегами Ярославу, по-видимому, и пришлось столкнуться раньше всего. Об их нашествии на Киев около 1017 года согласно свидетельствуют как русские, так и иностранные источники. По свидетельству Титмара Мерзебургского, «Враждебные печенеги» «часто нападали» на город «по наущению Болеслава». Однако у степняков, по-видимому, имелись и свои резоны для очередного нападения на Русь; одним из таких резонов могло стать желание отомстить Ярославу за поражение у Любеча.

Когда именно случился печенежский набег, мы точно не знаем. Предположительно, уже весной - об этом свидетельствуют косвенные данные, содержащиеся в Тверской летописи, составленной в X веке на основании как новгородских, так и киевских источников28 Набег оказался внезапным («нечаянным») для Ярослава, и киевский князь не успел (или не захотел) предпринять никаких мер для отражения нападения на дальних подступах к своей новой столице. Сражаться потому пришлось, чуть ли не в самом городе, у самых крепостных стен; впрочем, все завершилось более или менее благополучно для киевлян. «Приидоша печенеги к Киеву, и секошася у Киева (или: «…и всекошася в Киев». - A. К), и едва к вечеру одолел Ярослав печенеги, и отбегоша посрамлени». Такой текст читается в новгородско-софийских летописях29, в которых, вероятно, отразилась одна из ранних редакций Киевской летописи*. [* Права, в той же статье в данных летописях читается рассказ о заложении Ярославом «града великого Киева», Золотых ворот и церкви Святой Софии. По крайней мере первые два строительства на самом деле развернулись гораздо позже: «Повесть временных лет» сообщает о них под 1037 годом, следующим после тог, как на Киев вновь напали печенеги. Этот очевидный анахронизм заставил исследователей усомниться и в самом факте нападения печенегов на Киев и посчитать, что и вся статья 1017 года, как она изложена в новгородско-софийских летописях, лишь дублирует более поздние (под 1036 и 1037 годами) статьи «Повести временных лет»30. Однако известие о нападении печенегов на Киев именно в 1017 году подтверждается в таком независимом источнике, как «Хроника» Титмара, и потому сомнения на этот счет, по-видимому, следует оставить. Другое дело, что сообщения о двух нашествиях печенегов на Киев - в 1017 и 1036 годах - могли смешаться; из-за этого и произошла путаница, и набег печенегов 1017 года стали связывать с построением Золотых ворот и заложением нового города].

Уникальные и яркие подробности киевского сражения с печенегами 1017 года сохранились в «Истории Российской»

B. Н. Татищева. «Того же году нечаянно пришли ко Киеву печенеги, и, смешиийся с бегусчими людьми, многие вошли уже в Киев. Ярослав же едва успел, неколико войска собрав, не пустить их в старый га. К вечеру же, собрав более войска, едва мог их победить и гнал за ними в поле, неколиких пленил и побил»31 Удивительно, но эти татищевские известия находят подтверждение в скандинавской «Пряди об Эймунде», которая тоже знает о внезапном нападении кочевников на столицу «конунга Ярицлейва».