Ярослав Мудрый

Часть воинов Святополка нашла свою смерть подо льдом полузамерзшего озера. Часть разбежалась по окрестным лесам. Немногие спаслись вместе с князем и в конце концов оказались в Польше. Печенеги, наверное, не дожидаясь конца битвы, устремились в родные степи. «… А печенеги ушли в степи. И тех догоняя, Ярославли воины многих побили. Русских же не велел более побивать, ниже пленить, но велел всем им идти к Киеву в домы своя», - читаем в «Истории» В. Н. Татишева. Если это известие верно, то перед нами важнейшее свидетельство поведения Ярослава уже после одержанной им победы. Конечно, он понимал, что, становясь новым киевским князем, должен принимать под защиту своих вчерашних врагов, становящихся его сегодняшними поданными. Милость, проявленная им по отношению к побежденным, должна была обеспечить ему будущую поддержку киевлян.

Ярослав вступил в Киев зимой 10 1 6/17 года, вскоре после Любечекой победы. Краткое известие «Повести временных лет» позволяет говорить о том, что приход его сюда был отмечен грозными предзнаменованиями и жестокими бедствиями. «Ярослав ввиде в Киев, и погореша церкви», - читаем, например, в Радзивиловской летописи21 (Или, как было в сгоревшем Троицком списке «Повести временных лет»: «И погоре церквеи много Кыеве»22.) Сведения о разрушительном киевском пожаре 1017 года сохранили и другие источники - как русские, так и иностранные. Город Киев «пострадал… от сильного пожара», - писал немецкий хронист Титмар Мерзебугский, а под 1018 годом упомянул киевский собор Святой Софии, сгоревший «В предыдущем году по несчастному случаю»23 (Ярослав, кажется, немедленно озаботился построением взамен сгоревшего нового, пока еще деревянного Софийского собора.) Судя по поздним русским летописям, последствия киевского пожара оказались катастрофическими. «… Погорел город и церквей много, яко до семисот, и опечалился Ярослав», - сообщает автор Никоновской летописи, может быть и преувеличивая в цифрах (согласно «Истории» В. Н. Татищева, в это число вошли также и дома горожан: «…погоре град Киев, церкви многие и домов до 700»)24.

Разумеется, из этого вовсе не следует вывод о том, будто страшные бедствия в Киеве стали следствием жестокости Ярослава, расправлявшегося таким образом с непокорными ему киевлянами, или, наоборот, сопротивления киевлян его власти, как иногда представляется историкам. Более того, у нас есть основания полагать, что Киев безо всякого сопротивления сдался Ярославу25 Святополк столь стремительно бежал от Любеча, что не успел, не только укрепить Киев, но и вывезти из него свою семью. Супруга тровского князя на время оказалась в руках киевлян. Наверное, те имели возможность отправить Болеславну восвояси, к отцу и мужу, но предпочли не ссориться с Ярославом и выдали ему княгиню. Так Болеславна во второй раз очутилась в плену.

Чем были вызваны киевские пожары, в точности не известно. Титмар Мерзебургский (а он основывался на информации людей, побывавших в самом Киеве) говорит о каком-то «несчастном случае», и мы не можем не прислушаться к его свидетельству, тем более что хорошо знаем, сколь бесчисленное множество пожаров в средневековых, по преимуществу деревянных, русских городах было вызвано именно неосторожным обращением с огнем. Но возможно и другое, также высказывавшееся в литературе предположение: пожар 1017 года стал следствием печенежского набега на Киев. Поздние русские источники хотя и не связывают эти события (киевский пожар и набег печенегов), но все же свидетельствуют о том, что оба они имели место весной 1017 года, то есть приблизительно в одно и то же время. Ясно одно: вступив в стольный город Древнерусского государства, Ярослав столкнулся с целым кубком проблем и противоречий, распугать который едва ли представлялось возможным.

В первую очередь ему предстояло уладить отношения с киевлянами, а заодно и со своей новгородско-варяжской дружиной и, по возможности, не допустить насилий меж теми и другими (и это притом, что отношения внутри самого воинства Ярослава были достаточно напряженными). Мы не знаем, в tак0й степени ему удалось справиться с этой задачей. Часть новгородцев, вероятно, была тогда же отпущена им домой. По обычаю, князь должен был щедро вознаградить их. «И начал воев своих делить (наделять. - А. К.): старостам по 10 гривен, а смердам по гривне, а новгородцам по 10 гривен всем, и отпустил и всех домой…» - свидетельствует новгородский летописец26. Смерды - очевидно, жители сельских районов Новгородской земли; «все новгородцы» - горожане, статус которых был, как видим, значительно выше.