Ярослава. Ворожея (СИ)

Пространство рвется легко, поддаваясь заветам Колдуньи. И за миг то дерево, что стояло поблизости, дрожит миражем. А по-за ним проступает другое. Тощее. Такие растут на самой околице Града Престольного. И со следующим плевком тают, сменяясь хилыми избами.

Околица Города Каменного чадит нещадно, - это Пламена помнит еще с той, прошлой жизни. И ей бы сморщится от вони, но не успевает. Время нынче слишком ценно, потому как если правда все...

Плевок - дрожание - Площадь. Головная, с высокими куполами Храма да красным камнем палат княжеских. С широким полотном дороги вымощенной.

Ошалелые лошади снуют меж домами. И тех, у кого уж пущена кровь, приходится добивать на ходу. Глаза дикие что у скотины, что у людей. И их, последних, тоже падает замертво немерено.

Стало быть, татей проснется...

Идти к Храму тяжко - пробираться сквозь душный воздух, пропитанный кровью и смертью, страхом людским. И Чародейка снова плюет жижей смрадной.

У самого Храма - склеп, в котором ее муж, Тур Каменный, лишь недавно упокоен. Тяжелые створки не заперты - прикрыты. И стоит лишь толкнуть легко...

Спускаться в спертый воздух усыпальницы не хотелось, но ей нужна кровь рода древнего, чтобы понять, правду ли говорят девки. Воротить прошлое, утерянное, как ей казалось, навсегда. И все же...

Плоть того, кто еще ночью был ее мужем, поддалась легко. Он и в смерти не мог ей противиться, а уж в жизни...

Смрадная, с горьким привкусом. И Чародейка бы на нее не позарилась, если бы не имя старое, забытое. Что, если беленица не ошиблась, и к ней в руки сам Князь молодой пожаловал? И тогда она одним махом может завершить начатое. Нужно только...

Княгиня очертила гнилой жижей на камне склепа круг, подсветив его светом холодным, зеленым. И пустила в сферу ту руну Чернобога. Старую жизнь нужно удерживать, и тогда лучше нее не справится ничто...

Знак полыхнул, и тут же замер, связанный другим. Семейным, родовым. Древним, что сама кровь, им оберегаемая. В былое руннику знак тот жизни стоил, оттого и силен оказался.

Старая руна, что одна из многих на ее, чародейкином, фермуаре. Не она сама, но схожая. И обряд держится ровно, почти не лишая ее силы. А за ней - еще. И еще...

Знаки-руны вспыхивали один за другим, отчего холодный свет кругом них менялся. Тоже полыхал. И в огне том проступало сокрытое.

Сам Князь старый, Туром прозванный, шевельнулся. По телу пошла мелкая дрожь, и за дрожью той поднялась рука. Дернулась. Разогнулись пальцы тонкие, ожили запястья. А затем - и все остальное. Хотя... как ожило?