А сила медуничная начинала гудеть. Под ногами знахаркиными - о нее, видно, Крайя и спотыкалась поначалу. И чем дальше уводил ее тот, что был в мороке, тем сила эта поднималась все выше. Пока не охватила старое тело в тугой плотный кокон, не подчинила воле заемной. А потом и рук не понадобилось, чтоб вести ее. Потому как противиться колдовским эманациям Крайя не могла.
Дорога ее закончилась скоро, словно бы и не начиналась вовсе. Удушье отпустило знахарку, и кругом снова стало тихо, покойно. А повязка, что укрывала глаза, скользнула к ногам.
Крайя огляделась.
Темно. И холод такой, что пробирает до костей. А вот света нет.
Крайя прислушалась. Темнота не пугала ее давным давно - с тех пор, как она превратилась в ночницу. А вот холод...
Тот, что жил здесь, был не простого, естественного толку. Потому как светился нитями темными, зеленоватыми, что все больше отдавали антрацитом. И сияние их тусклое с появлением шагов тихих стало гореть сильнее.
А шаги все усиливались. Да и как шаги?
Мягкое касание чего-то к камню. Ритмичное. И... да, нечеловеческое. Потому как человек ступает дважды. И ритм этот постоянен, здесь же...
Лап было четыре - Крайя поняла это сразу. И касались они пола почти бесшумно. Осторожно. Так движется лишь один зверь...
Рыжая шкура появилась перед глазами знахарки внезапно. И не рыжая вовсе - все такая же серая, как и то, что кругом. А вот Крайя отчего-то разумела: перед нею - рысь. Поджарая, сильная. И грации ее хватит, чтоб отнять жизнь ночницы вмиг. А она вот все тянет, переминаясь с лапы на лапу, да протягивая к ней темно-зеленые эманации. Знакомые. И, верно, знахарка уже встречалась с мощью этой, вот только где?
И тут память услужливо подбросила старой Крайе широкие следы, что изрезали густой капищенский снег. Лапы колдуна-перевертыша. И запах медуницы. Чувство старое: дурно это, неправильно, чтоб зверь такой силы да на землю Светломеста явился.
И раны Анки вспомнились. Да не раны вовсе - гниющая плоть, что спаслась единственно уменьем Ярославы. И коль связать одно с другим...