Ярослава. Ворожея (СИ)

Защитный полог на избу набросился скоро - благо, та была небольшой, всего-то об одной горнице. А вот с мороком дело стало сложнее. Это ж если целая изба пропадет с виду, прознают. Стало быть, нужно так, чтобы глядишь - и стоит избенка худенькая. А вот подойти не тянет. Ноги уносят к другой, а то и третьей. И если все получится...

А себе вот привязку оставить. На волосы баб родных, жженый запах которых разнесся по всей избе. Значит, приняли жертву. И откликнутся на зов, поманив его рукой, коль вернется он.

Сил, помнится, Гай оставил в избе немало. И крови.

А как закончил, различил благодарный скрип. Дверь входная, да покошенные ставни. Стало быть, понравилась егоная ворожба дереву старому. И в печи ветер завыл не гулко - все больше шепотом. Откликался. И, значится, дом примет его, коль суждено будет уцелеть.

Вот только можно ли то?

***

Берег острова, к которому причалил корабль моряков, был скалистым. Острым, что стрела степняка. И таким же метким. Неприступным.

Клыкастые камни врезались что в дерево кораблей, что в ноги моряков. Не щадили ничего. И море, казалось, опасалось ластиться к негостеприимной земле. Того и глядишь, ранит нежную плоть акватории. Раскроит лоскутами рваными...

Было холодно. И если в рыбацкой деревушке стужа разгонялась пламенем костров живых, то здесь, думалось, вообще не существовало жизни.

Морем пахло нещадно. Солено-горький привкус опадал на кожу, хрустел кристаллами на зубах. И даже тулуп, что принесла с собой Ярослава с Лесной Земли, задубился, затвердел.

А вот рыбой пахло мало, потому как даже та, что оставалась на берегу, тут же замерзала, превращаясь в куски сизого льда. Потягивались соленой ледяной коркой белесые остановившиеся глаза, и птиц подле них не находилось, чтоб порадоваться дармовому пиру.

Высаживались с кораблей быстро. И сами судна тут же уносились вглубь острова, чтобы тот не раскроил их точеным камнем. Дерево берегли...

Степняки гляделись растерянными. Их вели меж скалистых берегов тонкой тропинкой в сторону шумящей воды, и с каждым шагом воины с раскосыми глазами чувствовали себя все более в опасности. Терли ладонями наузы, сплетенные Ярославой, да только в этом гиблом месте и они не спасали.

Шум воды нарастал, пока запахи моря стихали, и вот уже на глаза ворожеи показались первые деревья. Высокие и тонкие, словно бы копья, устремленные в небо. И на копьях тех жалким одеянием висели редкие сизые же листья, больше схожие на широкие иголки.