Ярость

Юристы с дипломом, мечтающие о тоге с красной или фиолетовой тесьмой, теперь должны были попасть в краковское учебное заведение, пройти через трехлетний убийственный марафон лекций, экзаменов и стажировок, но если выдержали, место в асессуре было им гарантировано. Сражаться было за что: будучи студентами, они получали высокие ежемесячные стипендии, зарплата асессора составляла три тысячи чистыми, а районного прокурора — более четырех тысяч для начала. Может и не Голконда, но в неустойчивые времена это означало зарплату и уверенность трудоустройства в бюджетной сфере.

На теоретические и практические экзамены в Краевую Школу Судов и Прокуратуры записывались две тысячи человек. На первый, общий год принимали три сотни. Потом сто пятьдесят вычеркивали, остальных же шлифовали, чтобы сделать их неподдельными бриллиантами на правовом поле. Фальк был представителем первого выпуска, который пришел в асессуру не после трех лет практики, то есть, заваривания кофе в районных судах, но после трех лет тяжкого труда. Кодексы и процедуры он знал чуть ли не на память, работе с пострадавшими его обучали неправительственные европейские организации, а технике допросов — инструкторы из школы ФБР в Квантико. У него за спиной были стажировки в криминалистических лабораториях, моргах, комендатурах полиции, в прокуратурах и судах самых различных уровней. У него был диплом спасателя на водах и медицинского спасателя. Английский язык он знал на уровне, который позволял ему учить этому языку других, русский он выучил уже в ВУЗе, так как посчитал это логичным решением. Для работы прокурора в Ольштыне, граничащем с калининградской областью, это умение будет очень пригодным. Восхищенная начальница сообщила Шацкому еще и о том, что Фальк был чемпионом Польши среди юниоров в парных танцах, к тому же у него имеется удостоверение инструктора по верховой езде. Шацкий подумал тогда, что это последнее было необходимо лишь затем, чтобы дополнить роль шерифа. Наверняка, он и револьвер на пальце мог крутить.

Недавно Шацкий разговаривал о выпускниках КШСиП со знакомым из гданьского апелляционного суда, крутым спецом по организованной преступности. «Через пару лет мы всех их увидим в судах, — говорил тот. — Они слишком даже хороши для обычных дел. У нашей страны редко что выходит, но на сей раз эффекты просто изумительные. Мы сформировали современные машины для наделения справедливости. Сейчас эти машины мы монтируем в своей системе. Понятное дело, что можно смонтировать двигатель от спортивного болида с турбонаддувом в «полонез». Вот только зачем?».

Эдмунд Фальк был урожденным ольштынцем. И он знал, что одно из мест в асессуре ожидает в его родном городе. И еще ему было известно, что принципы распределения мест весьма просты. Потому заключительный экзамен он сдал лучше всех из своего выпуска. И не потому, что ему так важен был результат. Просто выбирать он хотел самым первым. То было весьма логичным решением.

А потом он приехал в Ольштын, встретился с начальницей и, вместо того, чтобы поцеловать ее перстень, признавая в ней королеву-мать, он поставил условие: он готов оказать им милость в форме присутствия в асессуре, но только лишь в том случае, если его патроном станет прокурор Теодор Шацкий.

Таким вот образом Шацкий, впервые за всю свою карьеру, дожил до того, что у него появился ученик. Он не спросил у Фалька, почему это условие было для того таким важным, думая, что Фальк сам ему сообщит. Но тот не сообщил.

— В Барчево я дело закончил. Больше они нас беспокоить уже не должны, — доложил Фальк. Он никогда не вступал в дискуссии о спорте и о погоде.

— Я допросил осужденного Гжегожа Ендраса и посчитал, что его заявление является частью большей проблемы, которую необходимо решить.

Шацкий вопросительно поглядел на него. Заявление Ендраса было типичным пустозвонством. Заключенный заявлял, что перешел в ислам, что он глубоко верующий человек, но администрация этого не принимает во внимание и теперь еще и преследует его за веру, не желая исключить свинины из меню, а прежде всего — не соглашаясь предоставить ему камеру с окном, направленным в сторону Мекки, и не приспосабливая распорядок дня к ритму исламских молитв. В последнее время обращения в ислам стали модным развлечением среди осужденных, всегда можно было рассчитывать на смену камеры или хотя бы на несколько допросов, чтобы потом развлечь дружков рассказом о том, как он приветствовал прокурора словами «салам алейкум».

— И как же вы эту проблему решили? — Шацкий старался не проявлять своего удивления.

Он и сам был законником, но просто не мог поверить, будто бы Фальк отнесся к делу серьезно.