Ярость

Если вспомнить, это был первый и последний комплимент, которым она его удостоила. Мальчик повернулся — там сидела Барбара Уэст. Немолодая женщина с морщинистым лицом, крашеными рыжими волосами и с тонной туши на ресницах. Мальчик еще не видел таких темных глаз: проницательных, умных, пугающих.

Барбара разразилась странным визгливым смехом. Как потом выяснилось, она часто смеялась, особенно над своими шутками. С годами мальчик возненавидел этот смех. А пока он просто не обратил на него внимания. И вместо ответа постучал пальцем по пустому стакану.

Она поняла намек и кивнула бармену.

— Налей ему еще, Майк. И мне тоже заодно. По двой­ной.

Тем утром Барбара примчалась в паб прямиком из книжного магазина по соседству, где раздавала автографы, потому что страдала от алкоголизма. Характер определяет судьбу. Не приспичило бы Барбаре выпить ­джин-тоник в одиннадцать утра, они с мальчиком не встретились бы. Ведь они были из разных миров. И в итоге принесли друг другу лишь боль.

Выпили еще по две порции. Барбара не сводила с мальчика глаз, словно оценивала. Увиденное ей понравилось. Влив в себя еще порцию, «на дорожку», Барбара вызвала такси и отправилась вместе с мальчиком домой.

Она рассчитывала, что это лишь на одну ночь. Но потом последовала еще ночь. А потом еще. Мальчик так и остался. Да, Барбара Уэст использовала его, видя, что несчастный ребенок просто в отчаянном положении. Настоящая хищница — хотя, в отличие от алкоголизма, это не бросалось в глаза. У нее была на редкость черная душа. Страшно представить, во что могла бы превратиться Барбара, если б не ее писательский талант.

Однако не стоит недооценивать парнишку. Он прекрасно понял, во что ввязывается. Мальчик знал, чего хочет Барбара, и был готов дать ей это. В любом случае от их сделки он выигрывал больше. В обмен на свои услуги мальчик получал не только кров, но и образование, в котором нуждался не меньше.

В особняке в Голландском парке у мальчика появился доступ к библиотеке Барбары. Там было целое море книг. Барбара пожала плечами и сказала:

— Бери любую.

Мальчик наугад выбрал с полки книгу. Это оказались «Тяжелые времена» Диккенса.

— Ой, фу, Диккенс, — скривилась Барбара. — Слишком слезливо. Хотя… надо с ­чего-то начать.

Диккенс парнишке вовсе не показался слезливым. Напротив, это была невероятно увлекательная книга. Такая глубокая и местами забавная. Затем он прочел «Дэвида Копперфильда». Удовольствие росло вместе с читательским аппетитом. Мальчик брал с полок первую попавшуюся книгу и жадно ее проглатывал. Так он ознакомился со всеми великими авторами.

Каждый прожитый в особняке день служил для мальчика уроком. И это были знания, почерпнутые не только из книг, но и от самой Барбары. И от людей ее круга, посещавших литературные вечера, которые она устраивала в гостиной.

Время шло, и мальчику понемногу приоткрывалась частная жизнь Барбары. Он внимательно смотрел и слушал. Впитывал как губка разговоры, которые велись среди гостей: что и как говорили эти умудренные опытом люди. Запоминал фразы, мнения, жесты, а потом украдкой повторял их перед зеркалом, словно пытаясь втиснуться в неудобную одежду.

Не забывайте, мальчик жаждал стать актером. Честно говоря, это была его единственная роль, которую он год за годом без устали, методично отшлифовывал. До тех пор, пока не добился совершенства. И однажды, глядя на себя в зеркало, он не увидел ни следа от прежнего мальчика. На него смотрел незнакомец. Но кто же это? Во-первых, следовало найти ему подходящее имя. И он позаимствовал имя из пьесы Ноэла Кауарда «Частные жизни»[27], обнаруженной на полке у Барбары.

Барбара пришла в восторг. Она, конечно, начала подтрунивать над мальчиком, но возражать не стала. Псевдоним показался Барбаре менее уродливым, чем его настоящее имя. Между нами говоря, затея просто импонировала ее порочности.

Тем же вечером, за бутылкой шампанского, он был наречен Эллиотом Чейзом. Так появился я. А затем, словно по волшебству, встретил Лану.

4

Алкоголь многое стер из моей памяти. Бесчисленные лица, места, где я бывал, целые города канули во мрак забвения. Но кое-что я не забуду до конца жизни. Это навсегда выжжено в моем сознании, начертано на сердце — мое знакомство с Ланой Фаррар.

Барбара Уэст и я пошли на спектакль, где играла Кейт. Национальный театр представлял новое прочтение ибсеновской «Гедды Габлер»[28]. Был вечер премьеры, и хотя, на мой скромный взгляд, режиссер превратил классику в пафосное убожество, постановку приняли на ура и объявили шедевром.

После спектакля начинался праздничный банкет, на который Барбара, недовольно ворча, согласилась пойти. Всякое нежелание было с ее стороны чистой показухой, уж поверьте. Если ­где-то предлагали дармовую выпивку и еду, Барбара оказывалась там раньше всех! Особенно ей льстило, когда актеры выстраивались в очередь, чтобы сообщить, как много для них значит творчество Барбары, и целовали ее в задницу.