Ярость

После этого он решил, пользуясь полученной энергией, вскарабкаться по корню. Но это ему не удалось, так как корень угрожающе затрещал. Все же ему удалось немного подняться. Ему даже показалось, что он видит Нете.

Черт побери, не может же он вечно висеть здесь! Но если он упадет, у нее исчезнет надежда получить Птицу. Впрочем, то место, где он спрятал Птицу, не очень надежно. Белка, движимая ненасытным любопытством, может подкопаться под камень и стать очень богатой. Она станет обладательницей Огненной птицы. Но, во всяком случае, Нете не получит ее.

«Ну, что ж, — подумал он, — пора поторговаться». Он поднял голову.

— Нете, ты слышишь меня?

Ее лицо показалось над ним. Она раздвинула траву, и на лицо Сойера стали падать дождевые капли.

— Если ты поднимешь меня, — сказал он, — то я смогу договориться с тобой.

Она протянула руку.

— Я не верю тебе. Дай сначала Птицу.

— Хорошо. Только протяни руку пониже. Мне не достать.

В футе от его лица появилась тонкая длинная рука. Сойер рассмеялся и схватил ее за запястье. Затем он сильно дернул за руку. Предупредительный рывок.

— Давай тащи меня, а не то мы оба рухнем вниз.

Крик дикой ярости раздался прямо у него над головой. Он заставил Сойера невольно содрогнуться. И в то же мгновение рука начала извиваться, яростно стараясь стряхнуть его. Держать эту руку было не легче, чем извивающуюся змею. Корень, на котором он висел, стал угрожающе трещать. Сойер стиснул зубы, стараясь не выпустить руку. Он висел на руке, сражаясь за свою жизнь и кричал:

— Прекрати, Нете! Прекрати! Тяни спокойно, а то мы обрушимся вниз! Тащи меня вверх! — Но она только яростно шипела и старалась вырваться.

— Я не могу вытащить тебя, идиот!

— Так какого же черта ты торговалась со мной? — сказал Сойер, еще крепче вцепляясь в ее руку. — Ну? Тащи меня вверх, или мы вместе свалимся!

Он услышал, как воздух с шипением вырывается между ее зубами, и улыбнулся, увидев над собой лицо, освещенное дикой яростью, которой горели ее огромные нечеловеческие глаза. При виде этого искаженного злобой лица сердце Сойера сжалось. Он подумал: «Тот, у кого такое лицо, никогда не согласится пойти на уступку. Она скорее умрет».

— Я соскальзываю, — сказал он спокойно и неторопливо. — Мои руки вспотели, я не могу удержать корень. Решай быстрее, Нете.

Злобные глаза сверкнули, глядя вниз, в бездну под ним. Корень скользил все быстрее и быстрее. Нете соскальзывала с обрыва и злобно шипела. Она уже была на самом краю, и серьги в ушах, подобно маленьким лампам, освещали ее путь к гибели. Затем Сойер услышал треск: корень сломался.

— Ну, что ж, — сказал он, глядя в лицо Нете. — Жизнь интересна, пока она продолжается.

И вот они оба повисли. Удерживал их только корень, которого не видел Сойер, но за который отчаянно цеплялась Нете. Вдруг на ее лице появилось выражение, которое он не мог разгадать. Он увидел, что она посмотрела в пучину; увидел, как ее злобное лицо исказилось гримасой не менее злобного торжества.

Нете рассмеялась и… выпустила корень.

Какие мысли промелькнули у него в голове, когда они начали падать? Этого он не успел осознать. Время остановилось для Сойера.

Он взглянул вверх и увидел отверстие, куда ранее провалился сам и куда только что проскользнула Нете. И над краем отверстия среди травы он увидел темное мужское лицо, смотревшее на них. Он увидел все с фотографической точностью: и лицо, и край отверстия со свисающей травой; все это быстро удалялось от него, уменьшаясь в размерах. Лицо мужчины, лежащего на краю обрыва, отчетливо запечатлелось у него в мозгу. А затем оно скользнуло куда-то вбок и исчезло.

Они летели вниз, и их сопровождал громкий чистый смех Нете.

Они летели вниз, и ветер свистел у них в ушах. И летели они прямо в грозовые облака, которые проплывали под ними. Облака, казалось, были готовы принять их. Может, именно поэтому Нете так торжествующе рассмеялась, прежде чем бросилась с ним в бездну? Ведь она, прежде чем сделать это, посмотрела вниз. Но как могут эти облака спасти их?

Внезапно Сойер с удивлением заметил, что это не облака и не тучи, а кроны деревьев.

Вокруг них затрещали ветви, листья хлестали их по лицам. Сучья пружинисто согнулись, принимая вес тел, и затем выпрямились, подбрасывая их в воздух. Сойер подумал, что падения не избежать, но деревья в этом мире оказались более дружелюбно настроенными к нему, чем люди. Дважды они опускались на кроны деревьев. Чем может им помочь это плывущее по воздуху дерево, Сойеру не было понятно, — но приятно было чувствовать под собой опору.

«Хорошее дерево, — подумал он. — Умное, доброе дерево, держи меня». И тут дерево стукнуло его по голове обломком сука. Впервые в своей жизни Сойер с удовольствием лишился чувств.

Ему казалось, что он лежит на твердой булыжной мостовой. Серебряно-серые тени мелькали перед его глазами. Вымощенные камнями облака были выше его понимания, и он приподнял голову, чтобы все получше рассмотреть, но тут же рука Нете придавила его голову к камням, и он почувствовал боль.