Ярость

Перед окончанием Церемонии башни Замка начнут светиться, и все дикари соберутся возле него. Может, нам удастся взорвать стену самого Холла Миров и направить Селли на Изверов. И тогда начнется драка. — Глаза старика заблестели в отверстиях маски. — Тогда у Изверов не останется выбора — им придется применить свое последнее оружие. Я надеюсь, что Селли возьмут верх над Изверами. Но если этого не произойдет, у нас останется последняя возможность. И все зависит от тебя…

Он замолчал в нерешительности.

— Ты слышишь меня? — спросил он. — Открой глаза на секунду. Я хочу убедиться, что ты еще в своем уме. Да, да. Тогда слушай. Если ты поймешь, что побеждают Изверы, тогда сам выбирай момент. Когда ты решишь, что пора, — прорывайся к Источнику. Ты должен бросить туда Огненную Птицу — бросить ее открытой!

Сойер в первый раз решил что-то сказать.

— Но… Альпер говорил…

— Альпер прав. Это большая опасность. Но бессмертные Изверы зависят от Источника. Мы не можем убить их. Но… я полагаю, что мы можем уничтожить сам Источник. Конечно, это может погубить весь город. Или взорвать весь Верхний Мир, Хомад. Но… — Затри хмыкнул. — Если победят Изверы, мы все погибнем. Лучше погибнуть в бою, чем быть беспомощной жертвой. Лучше погибнуть, уничтожив целую расу богов, чем погибнуть одному. Лучше погибнуть, зная, что после тебя останутся свободными люди, которые вечно будут благодарить тебя за то, что ты сделал для них.

Затри замолчал, с трудом дыша через отверстие маски. Наконец он сказал:

— У нас мало времени. Лучше будет, если ты скажешь Альперу, что он должен делать, не упоминая о последнем плане, — я имею в виду Огненную Птицу. Если он поймет, что Птица для него потеряна, он может отказаться помогать нам.

— Взгляни на меня, юноша, — сказал Затри. — Только на секунду открой таза. Я не прошу у тебя прощения, но я должен сказать, что я делал то, что должен был сделать. Если умрешь ты, умрем мы все. Если ты победишь, победим и мы. Мне бы очень хотелось сделать все самому. Ты веришь мне?

Сойер встретился с ним взглядом сквозь переливающуюся радугу стекол.

— Я тебе верю. Я не говорю сейчас о прощении. Если мне удастся выбраться живым, тогда мы поговорим о том, что ты сделал. Но я тебе верю. — Он повернулся к Альперу. — Альпер, я…

Он посмотрел на Альпера.

— Альпер! Затри, разбуди его!..

Альпер безвольно прислонился к стеклянной стене, глядя расширенными глазами на игру света. Он уже был под гипнозом. Затри сильно встряхнул его, чтобы разбудить. Клей сонно смотрела на них. Сойер звал Альпера, все же не рискуя кричать громко:

— Альпер, Альпер! Ты слышишь меня? Альпер, проснись!

— Я не сплю, — внезапно сказал Альпер, вырываясь из рук Затри. —- Со мной все в порядке. Но… Сойер? Ты видишь? Ты понимаешь, куда попал?

Сойер не смотрел. После своего первого ощущения бесконечности, которая таилась в этих сполохах цветного камня, он больше не хотел смотреть. Да и времени не было.

— Слушай меня, — сказал он. — Если ты хочешь получить Огненную Птицу, ты сделаешь то, что я скажу. Альпер, ты слышишь меня?

— Да, да, — рассеянно сказал Альпер. — Что ты хочешь сказать?

Сойер быстро пересказал ему весь разговор с Затри, умолчав об Огненной Птице. Но Альпер пробормотал что-то про себя.

— Сердце атома… Танец атома… Электроны… на семи оболочках. И огненные круги в камерах, где крутятся электроны! Сойер, ты понимаешь, что это? Я и раньше предполагал это, а сейчас полностью убедился, что…

Сойер смотрел на Альпера сквозь цветное стекло, не совсем понимая, что с ним? Что случилось? Стеклянная стена начала вдруг вибрировать, фигура Альпера стала расплываться. И голос его стал вибрировать, как будто и звуковые, и световые волны модулировались вибрацией стен.

— Это электрон! — сказал Альпер. — Космотрон, синхротрон, все, что ты хочешь. Что-то внутри его создает силы, которые разгоняют электроны в камере. Планетарный циклотрон! Где-то здесь находится аппаратура, фокусирующая пучок высокоэнергетических лучей. Ты видишь?

И голос, и лицо Альпера расплывались все больше. Расплывалось все, и тревожные глаза Затри в отверстиях маски, и поднимающаяся фигурка Клей. Вибрация была такой, что заставила дрожать все молекулы в его теле. Движущиеся цвета на стене вдруг двинулись на него, проникая в самый центр его мозга. И последними остатками своего сознания Сойер стал молить Альпера о помощи…

И вот в его мозгу послышался шепот. Шепот становился все громче. Вот уже прерывистый ток крови в жилах стал казаться ему отдаленным рычанием льва…

Сойер, с трудом сохраняя сознание, крикнул в золотистый туман, наступающий и затопляющий его:

— Хватит, Альпер! Хватит! — и рычание льва стало стихать, превратившись в еле слышный шепот, который проникал в его плоть, заполняя артерии и вены, сохраняя его разум живым и светлым.