Ярость

Вокруг него больше не было стеклянных стен. Он находился внутри цветного шара, он стал его центром. Стены шара вращались вокруг него, и их вращение увлекало за собой мозг Сойера, погружая его в сладостное забвение. И только шепот в мозгу не давал подчиниться этому вращению, заставлял оставаться в сознании.

Он помнил, что говорил Альпер до того, как вращение стен скрыло его от Сойера. Атомы. Танец атомов. Циклотрон. Стеклянные стены — это электронные оболочки. А он сам — ядро, вокруг которого крутятся электроны. Их вращение захватывало дух.

Где-то высоко в золотом небе на золотых тронах сидели Изверы. Они были так высоко, что казались не больше кукол. Они плыли в необъятном пространстве по замкнутому кругу, в центре которого находился он. Но круг был настолько большой, что сознание Сойера отказывалось воспринять его. Он тщетно пытался вернуться к реальности, изгнать из своего мозга это потрясающее душу видение. Но ему оставалось только смотреть.

Вокруг него сидели на золотых тронах торжественные ангелы. Они смотрели на него, и их троны висели в воздухе, ничем не поддерживаемые. Они плавали в золотом тумане. Но вокруг их ног что-то поблескивало. Может, невидимый помост, на котором стояли их троны? Помост из стекла?

Ангелы были не на всех тронах. Многие из тронов пустовали. Где же остальные? Дерутся на улицах? Нет. Сейчас здесь занята только треть всех тронов. Возможно, остальные — это те, кто испарился, когда израсходовал всю свою энергию и отправился в таинственное путешествие.

В центре круга находился шар, такой яркий, что Сойер даже не мог смотреть на него. Он находился между двумя высокими фигурами, которые смотрели друг на друга, и между ними вспыхивали зеленые молнии. Но он не мог сейчас сфокусировать свое зрение. Потому что теперь он сам кружился по широкой орбите; где-то глубоко под собой он видел головы, увенчанные стеклянными коронами. На головах было по две маски, одна слепая, без выражения смотрящая назад пустыми глазницами, другая живая, улыбающаяся, смотрящая вперед. Сойер подумал, что одна из масок смотрит в прошлое, другая — в будущее.

Теперь он уже кружился по снижающейся орбите, спускаясь все ниже и ниже. Вот он уже находится ниже уровня тронов, где сидели ангелы и спускается еще ниже, вглубь, туда, где кружится золотой туман. Посмотрев наверх, он увидел золотые троны снизу. Они стояли на твердых площадках. Сойер видел ноги Изверов, бесчисленное количество пар ног, уходящих в бесконечность, в ничто.

Теперь он пролетал уже где-то сбоку от них. Это была самая удивительная точка орбиты. Он увидел, что троны стоят на золотой туманности, окружая ослепительно сияющий шар. Он не мог смотреть на этот шар, глаза его не выдерживали такого света.

Из стеклянного шара вырывались языки пламени, которые скрещивались, перехлестывались между собой, сворачивались в невообразимые спирали.

Он был не один в своем полете через золотое пространство, наполненное золотыми копьями света. Другие светящиеся точки кружились по своим орбитам вокруг созвездия богов. Это были маленькие человеческие фигуры, заключенные в шестиугольные камеры. Они были неподвижны в своем стремительном движении вокруг ослепительного солнца. Сойер не мог сосчитать их — так их было много. Но он вспомнил, что говорил Альпер, и, закрыв глаза ладонью, сосчитал орбиты. Семь. Семь орбит, по которым бесчисленные электроны вращаются вокруг ослепительного ядра, на которое невозможно смотреть.

И ядро становилось все ярче. Когда Сойер взглянул на него сквозь ресницы, он увидел, как одна из коленопреклоненных фигур, затянутая неведомой силой, нырнула в самый центр шара. На мгновение темный силуэт мелькнул на ослепительно ярком фоне и затем исчез в самом центре, между двумя Изверами, которые стояли, глядя друг на друга сквозь шар. Сильная вспышка обожгла глаза Сойера.

И вновь между Изверами стали проскакивать зеленые молнии.

Сойер напрасно пытался привести свои мысли в относительный порядок. Слишком многое случилось, слишком многое он увидел, и все, что он видел, не поддавалось его пониманию.

Непрерывное кружение по орбите действовало на него гипнотически, но слабое гудение в мозгу помогало держать сознание ясным.

— Чуть больше, Альпер, — сказал он, и голос его зарокотал в ушах, многократно отраженный стенами камеры. Он подумал о диске в руках Альпера, из которого слышится его голос. — Немного. Вот так уже хорошо.

Шум в ушах усилился, но размышлять стало полегче. Он начал думать, что же происходит с ним, начал подыскивать аналогию, чтобы найти удовлетворительное объяснение.

Я ось, вокруг которой вращается камера. Я был протоном, когда растолкал все электроны стены и оказался в камере. Но теперь я сам электрон и вращаюсь вокруг огненного шара. Кто знает, из чего состоят электроны? Никто… — и тут в его мозгу возникла картина: маленькие электроны на своих орбитах и каждый из них — это шестиугольная камера со скорчившимся в ней неподвижным человеком. Он громадным усилием воли отодвинул от себя это видение.