Ярость

— Достаточно, — констатировал Логист, вставая. Он протянул руку. — Кстати, меня зовут Бен Кроувелл. Приходите ко мне, когда встретитесь с затруднениями, а, может, я сам приду к вам. Но в этом случае не надейтесь на мой мозг.

Он подмигнул и зашагал прочь, посасывая свою трубку.

Жизнь в башнях очень походила на игру в шахматы. В амбарах, среди кур, социальное превосходство измеряется длиной срока аренды Протяженность во времени есть богатство. У пешек короткий срок жизни, у коней, слонов и людей он больше. Официально существовала трехмерная демократия, но автократия простиралась в четвертом измерении — во времени. Теперь стало ясно, почему библейские патриархи достигли власти — они могли ее удержать.

В башнях бессмертные просто знают больше, чем короткоживущие. Произошло любопытное психологическое смещение. В эти практичные дни бессмертных не обожествляли, но определенное смещение все же наблюдалось. У родителей всегда есть преимущество перед ребенком — зрелость. Плюс опыт.

Возраст.

Таким было смещение. Подсознательно короткоживущие жители башен начали смотреть на бессмертных с завистью. Конечно, те больше знали. И были старше. К тому же у человека есть печальная привычка — перекладывать на других неприятную ответственность. Правда, в течение столетий сложилась тенденция к отходу от индивидуализма. Социальная ответственность достигла точки, когда всякий отвечал за соседа.

Постепенно образовался огромный круг, в котором все зависели друг от друга. Бессмертные, знавшие, какие долгие и пустые столетия ждут их впереди, позаботились, чтобы эти столетия не были пустыми. Они учились. У них было много времени.

Приобретя знания и опыт, они стали принимать на себя ответственность, с такой легкостью передаваемую большинством.

Это была достаточно стабильная структура для умирающей расы…

Он часто оказывался в трудном положении. Все новое очаровывало его — об этом позаботились хромосомы Харкеров. Впрочем, его звали Сэм Рид.

Он сражался с невидимыми преградами, которые — он знал — держали его в заключении. Их было девяносто. Где-то глубоко в его мозгу нелогично и унаследованно — вставала мысль: что можно сделать за девяносто лет?

Однажды он попытался найти работу в большом гидропонном саду. Его тупое и грубое лицо, лысая голова, его рано развившийся ум — все это давало ему возможность убедительно лгать, говоря о своем возрасте. Он работал некоторое время, пока любопытство не взяло верх, и тогда он начал экспериментировать с ботаническими культурами. Поскольку знаний у него не было, он загубил большой урожай.

Перед этим, он, однако, обнаружил в одном из бассейнов голубой цветок, который напомнил ему о женщине, виденной на карнавале. Ее платье было точно такого же цвета. Он спросил одного из служащих о цветке.

— Проклятый сорняк, — ответил тот. — Никак не можем убрать их из бассейна. Сотни лет, а они все появляются. Впрочем, с этим не так уж много хлопот. Крабья трава — гораздо хуже.

Он вырвал цветок и отбросил его в сторону. Сэм сохранил его и позже расспросил еще. Он узнал, что это фиалка. Скромное красивое маленькое растение было совсем не похоже на великолепные гибридные цветы, выращиваемые в секции гидропоники. Он хранил цветок, пока тот не рассыпался в прах. Но и после этого Сэм помнил о нем, как помнил о женщине в голубом платье.

Однажды он отправился в башню Канада, далеко в мелком море. Раньше он никогда не выходил за пределы своей башни и был зачарован, когда большой прозрачный шар стал подниматься в пузырящейся воде. Он отправился с нанятым им человеком — нанятым за краденые деньги — который должен был выдавать себя за его отца. Однако, когда они добрались до башни Канада, тот тут же исчез, и Сэм больше никогда его не встречал.

Он был очень изворотлив в свои двенадцать лет и перепробовал множество работ. Но ни одна из них его не удовлетворяла. Все были слишком скучными. Блейз Харкер знал, что делал, когда оставил нетронутым мозг в чахлом деформированном теле. Впрочем, оно было чахлым только по стандартам того времени. Длинноногие, высокие бессмертные установили свои стандарты красоты. Безобразными считались приземистые, коренастые, с крепкой костью короткоживущие.

В Сэме просто засело яростное семя неудовлетворенности. И все росло. Оно не могло развиваться нормально, потому что это было семя бессмертного, а он, очевидно, не был бессмертным. Он просто не мог претендовать на работу, которая требовала столетней подготовки. Даже шестидесятилетней…

Он шел своим трудным, но неизбежным путем. И нашел учителя, своего Хирона, когда встретил Слайдера.

Слайдер был толстым злобным стариком. У него были кустистые седые волосы, прыщавый красный нос и собственная философия. Сам он никогда не предлагал советов, но отвечал, если его спрашивали.