Ярость ацтека

Мерида встретила меня как героя. Отцы города безоговорочно посчитали меня Карлосом Гали и не скупились на помощь, ибо, зная, что экспедиция работала по личному велению короля, решили, что казна с лихвой возместит расходы, которые понесли, принимая меня, местные власти.

А спустя неделю меня в здешнем дилижансе, еще одной разновидности calesa, доставили в морской порт Сисаль. Дорога заняла целый день, и я радовался каждой миле, отделявшей меня от города. Мне не терпелось убраться подальше. Новости до Мериды, располагавшейся на окраине колонии, доходили не скоро, но я уже слышал немало историй о французских шпионах и их заговорах с целью захватить Новую Испанию. А ведь я выдавал себя за Карлоса Гали, то есть человека, который, как мне было хорошо известно, некоторое время работал на французов. Так что лучше поторопиться и уехать, прежде чем меня повесят за его преступления... или выявят мои собственные.

Как назло, ни один корабль не отплывал в ближайшее время в Гавану, а поскольку задерживаться на Юкатане я боялся, то, хотя это был и не самый лучший вариант, нанял шлюпку, которая доставила меня на судно, отправлявшееся в Испанию.

Конечно, я вовсе не возражал против того, чтобы побывать в Испании, ибо как житель колонии был воспитан в убеждении, что Иберийский полуостров, где находятся Испания с Португалией, подобен благоухающим садам Эдема. Однако я поднимался бы на борт корабля с куда большей охотой, не будь у меня оснований опасаться приема, который могла оказать мне Европа.

В Испании сейчас бушевала война, и жители ее отчаянно сражались с ужасным Наполеоном, одним из величайших завоевателей в истории человечества. А я, позвольте напомнить вам это еще раз, отправлялся в Испанию под именем Карлоса Гали, ученого, участника экспедиции, имевшей колоссальное научное значение... Под именем человека, который совершил героический побег, вырвавшись из лап кровожадных каннибалов... И который был французским шпионом.

ЯЗВА НАПОЛЕОНА

Испанцы мужественны, отважны и горды; они – идеальные убийцы. Этот народ не похож ни на какой другой: испанец ценит исключительно себя и любит одного только Бога, которому служит очень плохо.

Генерал де Бернанвиль, армия Наполеона

53

Мадрид, Испания, 2 мая 1808 года

В то утро Пако, двенадцатилетний уличный сорванец, вышел из находившейся в самом сердце трущоб лачуги и двинулся по улице. Он обгладывал маленький кусочек жирного мяса на косточке, полученной в благодарность от соседки, ночные горшки которой он выносил. Его мать умерла, и в основном мальчик был предоставлен самому себе, поскольку хотя и жил с отцом, который выгребал навоз в конюшне, тот частенько не возвращался домой ночевать, и для Пако было привычным делом поутру находить родителя в сточной канаве.

Удивительно высокий для своего возраста, этот долговязый парнишка не уступал ростом большинству взрослых мужчин, но был худым, как щепка, поскольку редко наедался досыта. Сейчас Пако шел к центральной площади Мадрида – Puerta del Sol, или Воротам Солнца, – куда со всех сторон стекался народ. С площади толпа по двум улицам – Калье-Майор и Калье-Ареналь – потекла к королевскому дворцу.

Подхваченный общим потоком, Пако слышал повсюду гневные, негодующие слова – люди возмущались неслыханным коварством французов, сначала заманивших к себе в страну и захвативших в плен испанского короля, королеву и наследного принца, а потом вдобавок нагло поправших суверенитет Испании, вознамерившись вывезти во Францию еще и младшего принца, совсем ребенка.

Прислушиваясь к гневным возгласам взрослых, Пако и не подозревал, что эти самые люди, включая и его самого, скоро развяжут на Иберийском полуострове настоящую кровопролитную войну, которая продлится целых шесть лет и сокрушит мечты о мировом господстве одного из величайших завоевателей в истории человечества.

Под предлогом подготовки к совместному вторжению в Португалию французские войска заняли Мадрид, а следом и другие ключевые города страны, и это вероломство всколыхнуло настоящую бурю страстей. Возмущенные испанцы освистали въехавшего в их столицу в золоченой карете французского главнокомандующего Мюрата, но он ввел в город тридцать шесть тысяч французских солдат, тогда как испанский гарнизон составлял всего три тысячи человек, да и тем местные власти от имени короля приказали не препятствовать захватчикам.

– Позор! Позор! – кричали люди, узнав о том, что их армия не будет сражаться, защищая народ, а члены королевской семьи отказались от своих прав в обмен на щедрые пенсии.