«Ярость богов»

Увидев графа, Дуня пискнула, уронила книгу и метнулась вон из комнаты.

– Случилось что, Иван Андреевич? – вскинулась Анна.

– Пока нет, матушка, но все под Богом ходим… – граф присел на край постели и умостил свечку на деревянной спинке кровати. – А скажи-ка мне, ты Салтыкову знаешь?

– Дарью Николаевну? Конечно!

– И как она? Ну, чем живет? Что говорят про нее?

– Да что говорят… – Анна несколько успокоилась и села обратно к столу. – Ничего худого не припомню. Набожная женщина, вдовствует уж давно, лет с двадцати пяти, кажись… Двоих сыновей успела прижить от мужа, они уж взрослые, и служат в гвардейских полках. Состояние у нее порядочное. На богомолье каждый, почитай, год ездит. Милостыню раздает, как положено.

– Набожная, значит…. – протянул Стогов. – А с кем она в родстве?

– Да почитай с половиной Москвы! Она из старого, столбового дворянства, – воскликнула жена и, не заметив, как омрачилось лицо графа, принялась рассказывать: – Вот Давыдовы с ней в родстве, Мусины-Пушкины, Строгановы. Толстые, кажется, тоже. Сестра ее старшая замужем за генерал-поручиком Афанасием – не помню как по батюшке – Жуковым.

Граф, кряхтя, встал с кровати и взял свечу.

– А чтой-то тебе, отец родной, Дарья-то понадобилась? Али Настю хочешь за ее сына просватать? – торопливо спросила жена.

– С ума сошла? – Иван Андреевич сердито сверкнул глазами на жену. – И в голову такого не бери! И не болтай никому, что я об ней спрашивал.

– Да кому ж я… – испуганно забормотала Анна. – Да что ты…

Полученные от жены сведения не добавили графу хорошего настроения. Такая родня – это вам не комар начхал, не так просто будет к барыне подобраться. Это помощь и защита на всех фронтах. Ах ты, господи, вот напасть-то! Вздыхая, он вернулся к себе и опять уселся было за стол, да нога в валенке попала в лохань с остывшей уже, а потому противной водой. Стогов взревел, тут же прибежал дядька, да еще один холоп, завозились на полу, вытирая лужи, убирая перевернутую лохань, обувая ножки графа в сухое. Иван Андреевич от души костерил дворню на чем свет стоит и, не удержавшись, пнул холопа, который ползал по полу с тряпкой. Тот крякнул, но глаз на барина поднять не посмел.