Ярость драконов

Она двинулась на Двумечника сбоку, без предупреждения. Она всегда была быстра и агрессивна. Но Двумечник ее заметил. Он качнулся в сторону и ринулся на Макару. Потом крутанулся, выбросив другой меч во вторую копейщицу, подобравшуюся слишком близко. Затем Двумечник небрежно повернулся к Макаре спиной и убил третью копейщицу, вонзив меч в шею. Даасо не понимала, чего ждала Макара. Захватчик стоял к ней спиной. Он был беззащитен.

А потом Макара упала на колени, и спина ее туники была пропитана кровью. Она рухнула замертво. Даасо даже не видела удара, отнявшего ее жизнь, и теперь Двумечник снова приближался.

Молодой копейщик, который был не настолько молод, чтобы действовать так безрассудно, бросился на мелкого захватчика с боевым кличем. Двумечник убил глупца, не замедлившись ни на шаг. И, снова найдя Даасо в мешанине тел, ринулся к ней бегом.

Он неистово кричал. Даасо понятия не имела, что именно, но шум привлек внимание находившихся поблизости копейщиков и копейщиц. Двумечник убил ближайших четырех быстрее, чем сердце Даасо совершило удар. Отправив последних к богам, Двумечник подобрался близко, и Даасо увидела его глаза, увидела его демонический взгляд.

Захватчик снова крикнул Даасо, и хотя слова были ей непонятны, значение угадывалось безошибочно. Это был вызов. Вызов на бой, который должен был разрешить их вражду.

Даасо ощутила в себе магию. Ту, от которой ее кожа становилась твердой как камень, которая приумножала силу и повышала скорость, делала втрое крупнее и тяжелее мелких, и Даасо, Отнимающая головы племени таонга, которая не боялась мужчин под волей богов, перехватила копье, сделала глубокий вдох через нос, развернулась и бросилась бежать.

Мелкий с досады закричал Даасо в спину. Последовать за ней Двумечник не мог. Продвинуться дальше в глубь войска ксиддинов и прочь от своих было равно гибели.

Даасо была в безопасности. Но она бежала не останавливаясь. Даасо, Отнимающая головы, не боялась мужчин, но она увидела истину. Двумечник не был мужчиной, он не был человеком.

Глава пятнадцатая

Конклав

Тау кричал на хедени, проткнувшую Джавьеда, и не мог поверить, что женщина-воин решила сбежать. Ксиддины впереди, казалось, удивились не меньше, и на миг бой вовсе прекратился. Но Тау этого не замечал. Он был словно в оцепенении. Это случилось снова. Дорогой ему человек оказался ранен, и несмотря на все, что делал Тау, ничего не изменилось. Он все равно не мог этого остановить.

Ксиддинский воин первым возобновил бой, попытался ударить Тау. Но он убил мужчину и отступил на шаг. Еще одного ксиддина, который сражался с Индлову, оттеснили слишком близко. Тау пронзил его и сделал еще шаг. Он мог это сделать. Мог погнаться за женщиной-воином. Мог…

– Мирянин из Керема, нет! – приказал Келлан Окар сзади.

– Не называй меня так, – сказал Тау, стараясь держать себя в руках.

– Ты умрешь ни за что. Иди к своему умквондиси. Он умирает, а мы не удержимся.

– Джавьед…

– Он еще жив. Разве ты позволишь ему покинуть этот мир в одиночестве?

Тау сверкнул на Келлана глазами, но покинул передовую, побежав к месту, где пал Джавьед. Он нашел наставника – тот лежал с пепельным лицом и полуприкрытыми глазами. Тау опустился на колени и взял его за руку.

– Джавьед.

– Тау?

– Это я.

– Я думал… Я думал, это возможно. Мир.

Тау мысленно вернулся в тот день, когда погиб его отец.

– Боритесь, умквондиси. Не сдавайтесь. Мы отнесем вас на Утесы, и жрица Саха все исправит.

– Возьми… Возь… – Джавьед сунул что-то Тау в руку. Это был его кинжал Стражи.

– Нет, он понадобится вам, когда вам станет лучше, – сказал Тау.

– Уводи Чешуй… отсюда. – Джавьед сжал пальцы Тау вокруг рукояти редкого оружия.

– Простой план, мне такие всегда нравились. Мы уходим, все вместе.

Джавьед его не слушал, его взгляд скользнул мимо Тау. Тау не слышал, чтобы кто-то приближался, но взгляд Джавьед был таким сосредоточенным, что Тау пришлось проверить.

Прорванная линия передовой придвинулась ближе, но за плечом у Тау никого не было. Он посмотрел на умквондиси. Взгляд Джавьеда был ясен и сосредоточен.

– Джамилах? – спросил он. – Ты уже здесь? – Он попытался сделать вдох и не смог, но ему хотелось сказать что-то еще. – Джамилах, – вымолвил он. Имя его дочери. Его последнее слово. И Джавьед умер, лежа на земле.

Тау услышал тяжелую поступь. Резко обернулся и увидел Келлана. Великий Вельможа больше не был разъярен, рядом с ним была Зури. Битва сказалась и на ней. Она выглядела предельно вымотанной и будто пораженной болезнью. И все же он ощутил ее заботу и любовь, она была готова разделить его боль.

Она подошла к Тау и обняла его. Она не знала Джавьеда, но видела, что он значил для Тау. Ее жалость уничтожила последние крупицы самоконтроля Тау, и у него хлынули слезы.

– Он мертв, – произнес он безжизненным голосом.

– Наши боевые линии разрушены, – сообщил ему Келлан. – Уходим сейчас или никогда.

Зури разомкнула объятия, и Тау сунул кинжал Джавьеда себе за пояс, после чего обхватил рукой тело своего мастера меча.

– Он не сможет идти, – сказал Келлан.