Ярость драконов

– Еще один, и я стану сильнее, и хватит сил на дорогу.

– Нет, ты должен оставаться слабым. Это будет тебе напоминанием о том, что мы все должны расплачиваться за свою глупость.

Уголки его рта поползли вверх.

– А чтобы мне легче было уснуть?

– Прочитай молитву, и будет тебе легче, – отозвалась она, скользнув в его объятия и поцеловав еще раз. – Ты должен идти, – сказала она, отстраняясь. – Возвращайся ко мне.

– Непременно, – ответил он и посмотрел ей вслед, когда она направилась обратно в ту сторону, откуда они пришли.

Когда она скрылась из виду, он вошел в ворота Цитадель-города, где присоединился к братьям по оружию. Он опоздал, но после празднования ждать пришлось не только его одного. Минул промежуток, прежде чем все оказались в сборе и можно было, наконец, выдвигаться в дорогу. Их шатало, некоторые не могли удержать выпитое в себе, а когда у них поднималось настроение, они заводили маршевые песни.

Хадит, Яу, Чинеду и Ойибо нашли Тау и зашагали рядом с ним. Он был рад их компании, но его тревожило, что даже среди братьев по оружию он по-прежнему видел в высокой траве странные тени.

Глава восьмая

Игры

Тау пришел на тренировочное поле еще до того, как встало солнце. Остальные члены пятерки Джавьеда обнаружили его там уже в поту. Он не спал ночью и теперь наворачивал круги.

Он пытался уснуть. Трижды прочитал вечерние молитвы, чтобы оградить свой и разум от Исихого, но он не знал, были ли его кошмары лишь плодом воображения или же чем-то еще. Как бы то ни было, он пришел на тренировочное поле. Спать было слишком страшно.

Вместе с Хадитом, Яу и Чинеду он увидел Ойибо. Воин с мальчишечьим лицом, боясь поднять на Тау глаза, заговорил с ним:

– Вчера ночью, когда мы шли, Джавьед сказал мне присоединиться к вам.

Он проговорил это так, словно просил у Тау разрешения, и тот, не зная, что ответить, похлопал Ойибо по плечу, как, по его мнению, сделал бы Хадит.

– Добро пожаловать, брат, – сказал он. – Я уж думал, почему Джавьед все не говорит этого.

Ойибо просиял и поднял голову.

– Я вас не подведу.

Тау не понял, почему Ойибо опасался их подвести, но был рад, что его слова придали уверенности брату по оружию. Хадит одобрительно кивнул Тау. «Хорошо, – подумал Тау. – Теперь можно начинать».

Тау стал заниматься с Ойибо и обыграл его: десять касаний против одного

«Странно, – подумал Тау. – Он одновременно и доволен, и расстроен».

– Для меня это честь, – заявил Ойибо, как только их поединок закончился.

Тау повторил жест, который удался ему прежде, – похлопал его по плечу. Ойибо, счастливый, отошел за водой.

Тау, не чувствуя усталости, стал драться с Хадитом.

– Что с ним такое? – спросил он, когда они скрестили клинки.

– Он благоговеет, – пробормотал Хадит между вдохами, отбиваясь от атак Тау.

– Я серьезно, – сказал Тау. Затем обезоружил Хадита и уколол его в грудь.

Хадит потер ушибленное место, затем поднял меч и выпрямил спину.

– И я серьезно. Весь Чешуй думает, что ты перерожденный Циори.

Хадит ткнул щитом Тау в лицо и взмахнул клинком в области талии. Тау выставил один меч против щита, а другим заблокировал удар Хадита и толкнул Хадита ногой, чтобы выиграть немного пространства.

– Только из-за одной стычки? – спросил Тау.

Хадит снова сделал выпад, Тау отступил в сторону, увернувшись, и стукнул Хадита по спине. Тот растянулся на земле.

Хадит сел и, сплюнув на рыхлый грунт, спросил:

– Ты знаешь, насколько я хорош?

– Что?

– Я могу побить почти любого в Чешуе Джавьеда, а Чешуй Джавьеда – лучший в Южной Ихаше Исиколо и, скорее всего, в обеих академиях.

Тау пожал плечами. Они и должны быть в числе лучших посвященных. Ведь они учились усерднее других.

– Тау, – сказал Хадит, – ты можешь убить меня, даже если тебе привяжут одну руку за спиной.

– Я и должен это уметь…

– Как скажешь, но неужели ты не видел лица Ойибо, когда он сейчас с тобой дрался? – спросил Хадит.

Тау помолчал, не думая, что Хадит ожидает от него ответа.

– Он дрался с тобой, будто ты Разъяренный Ингоньяма, будто он надеялся сделать только то, что в его силах, но и не думал победить.

– Он атакует меньше, чем нужно, и ему следует поработать над скоростью.

– Ойибо – наш самый быстрый боец, не считая Рунако. Ей-Богине, почему, ты думаешь, Джавьед предложил ему заниматься с нами? Почему, думаешь, я отправил его с тобой на ту тропу в стычке против Индлову?

Тау задумался над его словами.

– Ойибо – великолепный боец, – продолжил Хадит, – но он дерется с тобой, будто ребенок, который надеется научиться драться у своего отца.

Тау вспомнил, каково ему было заниматься с Ареном. Отец представлялся ему богом, который способен предвидеть, предсказывать его движения, парировать удары – и все с терпеливой улыбкой на лице и всегда готовый его подбодрить.

– Ты не знаешь, каково это, – Хадит поднялся, смахивая землю со своего гамбезона. – Мы все усердно трудимся, но ты встаешь раньше всех и позже всех ложишься. Мы все хотим стать лучше, но нам нужно и другое. Я нахожу время смеяться, играть, выпивать. Я нахожу время… Тау, ты словно живешь только ради этого.

Тау поморщился.