Ярость невоспетых

Я глаз не смею поднять на легендарного воина, Драйзека. Но так хочется украсить татуировкой эти ручищи. . .

Я встаю и приближаюсь к нему, услужливо согнувшись, раскрыв ладони и разведя руки в стороны. Люди, его прислужники, прекратили работу и встали перед ним, создав подобие защитного барьера.

«Чего тебе, брат?» — спрашивает один из них, сжимая в руках острый вертел, служащий для приготовления пищи, но его легко можно превратить в оружие. Даже в своем клане, особенно в своем клане, нельзя терять бдительность.

«Я художник, — мямлю я. — Можете называть меня Аррус. Это мое имя. Я художник... — Мой хвост нервно подергивается. — Я уже сказал, да? Нужна татуировка?»

«Ага. . .» — рычит герой легенд, и его голос отдается у меня в грудной клетке. Он приближается ко мне и жестом прогоняет своих людей. Они возвращаются к работе, а тот, что держал вертел, насаживает на него драконью тушу. Ее подвешивают над личным костром Драйзека, и от аромата жарящегося мяса мой рот наполняется слюной.

«От меня тут все шарахаются, я уж было решил, что в клане Гхор мне не рады, — говорит Драйзек. — Даже сровняй я всю Равнику с землей, мне не заслужить одобрения Рурика Тара».

«Рурика и Тара. Их ведь двое... Понимаешь? Но это неважно». Не раздумывая, я трогаю пальцем бицепс Драйзека, словно пробую на прочность дыню. «Восемнадцать кварталов?» — вырывается у меня.

«Кожа толстая», — говорит Драйзек.

«Не беда», — отвечаю я. Я открываю свою рабочую сумку и приступаю к делу. Его бронзовая кожа впитывает чернила, словно только этого и ждала, я рисую контуры и тени, добавляя картинке трехмерности. Центральное место занимает лаборатория иззетов, и я добрых двадцать минут тружусь над змеиным узором в центре квартала, изображающим электрический огонь, пожирающий небо.

«Уничтожить культуру! — рычит Драйзек, увидев рисунок. — Не оставить камня на камне!» Он бьет меня в грудь своим огромным кулачищем. Наверное, это был дружеский толчок, но мне кажется, что у меня сломаны все ребра.

«Аррус! — доносится до меня шепот брата. — Аррус, тут уже очередь. Нарисуй-ка и другим несколько кварталов».

Оборачиваюсь и вижу брата, а за его спиной — его товарищей. Они стоят, ощетинившись шипами, словно стена ножей. Если до этого я не чувствовал напряжения, то сейчас ощутил в полной мере. Больше никто из клана не рискнул бы приблизиться к Драйзеку меньше, чем на двадцать футов.

«Но я не закончил...»

«Ничего, — говорит Драйзек. — Закончишь завтра. Я никуда не денусь».

Он знаком отпускает меня, и слуги подносят ему огромное блюдо, на котором лежит превосходно зажаренный дракон с желтой дыней во рту. Я откашливаюсь, а сам глаз не свожу с драконьей ноги — вот бы получить ее в уплату... Конечно, вряд ли мне перепадет такой деликатес, но может же виашино хоть немного помечтать.

«Вот что я тебе скажу, — с усмешкой говорит Драйзек. — Ярость — это не только война и разрушение. С каждым она говорит по-своему».

Я обмираю от ужаса. Всю жизнь я чувствовал в сердце холод, но рано научился имитировать Ярость, и до этого момента никто ни о чем не подозревал. Я скрежещу зубами и для верности рычу: «О чем это ты? Я все время чувствую Ярость. Почти каждый день. Я очень, очень злой».

Драйзек скептически поднимает толстую бровь. «Аррус, мне восемьсот тридцать с лишним лет. Я умею распознавать Ярость, и это точно не она. Но она тебя найдет. Сам я только через сто шесть лет понял, от чего у меня крышу сносит».

Нет. Только не Драйзек. Как такое возможно? Но прежде, чем я успеваю спросить об этом, Иржи утаскивает меня прочь. И вскоре чернила уже льются рекой, напитки плещутся в кубках, и напряжение постепенно сменяется весельем. Внезапно Драйзек делает шаг по направлению к Рурику и Тару. Толпа вокруг него расступается по мере того, как он приближается к вождям клана. Звуки веселья смолкают. Музыка обрывается. Все затаили дыхание. Иржи был прав. Легендарный воин и правда собирается бросить вызов вождю. В тот момент, когда напряжение достигает высшей точки, Драйзек склоняет голову и опускается на колени, а его слуги-люди кладут к ногам Рурика и Тара подрумяненную тушу дракона. «Вождь, прими это в знак моей верности клану Гхор. Пусть твоя Ярость ведет нас к разрушению».

^{Ruric Thar, the Unbowed | Art by: Tyler Jacobson}

Рурик и Тар немного удивлены этим жестом, но уже в следующую секунду каждый отрывает по драконьему крылу и вонзает зубы в жареное мясо. «Нет сомнений, это твоя Ярость разожгла в нашем клане огонь, в котором мы так нуждались, — говорит Тар, и с его губ срываются куски драконьего мяса, — и для нас большая честь видеть, что ты сражаешься рядом с нами».

Эти слова уничтожают все преграды между Драйзеком и членами клана. Теперь он — один из нас. Празднование продолжается, с моих губ срывается вздох облегчения: я чудом не стал свидетелем насильственной смены власти. . .а потом раздается крик.