Ярость орла

– Когда все пересчитаем, тогда все будет в порядке, – ответил я и махнул рукой своим людям на берегу, чтобы те поднялись на корабли и начали проверку и подсчет привезенных товаров. Повозки с серебром вывели на берег, к самому урезу воды. Евнух скатился по сходням и потребовал, чтобы все ящики были открыты, один за другим. Я кивнул в знак согласия, и его узкие глазки вспыхнули от удовольствия, когда он принялся поглаживать слитки серебра, тщательно пересчитывая их раз за разом. Двое моих людей поднялись на борт и начали осматривать кольчуги. Евнух снова поднялся на палубу и проскочил мимо нас, направляясь на корму. Я вдруг заметил, что мы с двумя моими воинами остались на палубе в одиночестве, и инстинкт сразу же подсказал мне, что тут что-то не так. У меня даже волосы на затылке встали дыбом, и я велел своим людям прекратить подсчет. Евнух уже куда-то исчез. Мне показалось, что время замедлило свой ход, и тут дверь кормовой надстройки распахнулась и оттуда выскочили римские легионеры с короткими мечами в руках. Они были без шлемов и без щитов, но все в кольчугах. На нас же были одни туники и штаны, и вооружены мы были лишь одними мечами. Римляне бросились на нас, и я крикнул своим парням убираться прочь с корабля. Но они не успели. Один остановился и попытался отразить нападение, но был зарублен, проткнут и сбит с ног сразу тремя легионерами. Второй попытался бежать, но споткнулся о полотно и упал. И его тут же проткнули мечом в спину. Я выхватил меч, сбежал по сходням и спрыгнул на песок. И обернулся как раз вовремя, чтобы встретить первого римлянина, догнавшего меня. Сделал ложный выпад влево, дал ему по инерции проскочить вперед, и он напоролся на мой подставленный клинок, который проткнул ему кольчугу и вонзился в грудь. Я выдернул меч и обрушил его на следующего римлянина, заскочившего мне за спину, и распорол ему лицо острием своей спаты. С кораблей тем временем спрыгивали все новые легионеры, окружая моих людей на берегу и разя их мечами. Нас резали на месте, одного за другим. Времени построиться в боевой порядок не осталось, римляне так и кишели вокруг. Через несколько секунд меня тоже окружили трое легионеров, угрожающе выставивших свои мечи.

– Оставьте его мне! – раздался громкий выкрик из-за спины одного из них, и он отступил вбок, освободив проход Титу Сексту, командиру гарнизона Фурии. Он бросился на меня, сжимая в руке меч. Его бледное лицо сейчас покраснело от ярости, глаза горели ненавистью. Он атаковал меня, нанес рубящий удар, целясь своим гладиусом мне в голову. Я отбил клинок и обошел его сбоку, но он развернулся и снова оказался ко мне лицом. И сделал колющий выпад, целясь мне в живот. Я отпрыгнул в сторону, но он тут же нанес секущий боковой удар и рассек мне левую руку. Следом он обрушил на меня новый рубящий удар сверху. Я поднырнул под клинок и всадил ему меч в правое бедро. Он вскрикнул от боли и снова пошел в бешеную атаку, невзирая на рану, нанося удар за ударом и целясь мне в голову и в шею. Я ухитрялся парировать его выпады, но при этом мне приходилось отступать. А он все рассекал воздух горизонтальными ударами справа и слева, действовал очень умело и быстро, и мне было трудно от них отбиваться. Я снова отступил назад, споткнулся, потерял равновесие и выронил меч. Через мгновение Тит Секст уже стоял надо мной, готовый вонзить свой клинок мне в грудь. По лицу его скользнуло выражение глубокого удовлетворения, даже радости. И тут его сразила стрела.

Наконечник пробил кольчужную рубаху и проткнул грудные мышцы слева. Через пару секунд вокруг древка стрелы образовалось большое красное пятно. Он кашлянул и выронил меч. Опустил голову и с выражением крайнего удивления уставился на рану, из которой текла кровь, унося его жизнь. Потом он упал спиной на песок. Я выхватил из правого голенища кинжал и с силой всадил его в левую ногу легионера, оказавшегося позади Тита. Он вскрикнул и упал, а я выдернул кинжал из его ноги и вонзил в пах возникшего слева от меня легионера, который, открыв рот, смотрел на мертвого командира, валяющегося перед ним на земле. Он не издал ни звука, когда клинок вошел ему между ног, но его лицо исказилось от смертельной боли, а я подхватил с земли свой меч и, не выдергивая кинжала из его гениталий, вонзил клинок ему в живот. И повернулся лицом к последнему оставшемуся в живых противнику, но у того уже остекленели глаза, и он рухнул лицом вниз на песок со стрелой в спине. А на берег уже вылетели всадники, стреляя с седла из луков и рубя легионеров и матросов. Ко мне подскакал Нергал, следом за ним Галлия. Он посмотрел на мою руку, залитую кровью.

– Ты ранен, принц?

– Ничего страшного. Заживет. Смотрите, чтоб никто из них не ушел! – приказал я.

Он отдал честь и отъехал раздавать распоряжения командирам сотен. Он, должно быть, привел сюда весь свой драгон, поскольку берег внезапно оказался весь запружен всадниками. Галлия спешилась и сняла шлем, и ее светлые волосы, заплетенные в косы, рассыпались по плечам. На ее лице застыло выражение мрачной решимости.