Ярость славян

Ничего такого особенно болезненного Дима Колдун на таинственного незнакомца накладывать не стал, ограничившись «Муками совести». В принципе, в отличие от Сигмунта и Геннадиоса, совесть у агента Жирослава имелась во вполне товарных количествах. Просто его сперва убедили, что «так надо», а потом, «что уже поздно дергаться» – и угрызений у этой совести за время работы на Жирослава ниндзей отечественного разлива накопилось слишком много. Впервые за всю свою карьеру гестаповца криминальдиректор и штурмбанфюрер Курт Шмидт видел, как подследственный съедает сам себя, попутно выплевывая абсолютно секретные сведения, которые едва успевают записывать три писца. Закончив говорить, незнакомец, так и оставшийся неизвестным, всхлипнул, дернулся несколько раз и испустил дух. Не выдержало сердце, как сказала Лилия.

В итоге, когда все концы заговора сошлись на Жирославе, и была спланирована эта операция по примучиванию его рода, обитавшего на левом берегу Днепра, в районе современного города Переяслав-Хмельницкий. Территория эта относилась уже даже не к степной и к не лесостепной зоне, а почти вся поросла лесами. Соответственно, лесные анты, к которым относился и род Жирослава, не распахивали степные клинья на склонах холмов, а делали в лесах росчисти, занимаясь подсечно-огневым земледелием.

Расчищенные делянки не давали таких урожаев, как степные поля, и к тому же быстро истощались, и антам приходилось постоянно расчищать новые. С другой стороны, лес – это и источник продовольствия, и укрытие от слишком бесцеремонных гостей. На него, родимого, родовичи Жирослава и понадеялись, демонстративно отказавшись поддержать князя Идара в борьбе с аварским вторжением. Мол, зачем подставлять головы под чужие мечи, когда лес и спрячет, и накормит, и оборонит от особо упрямых пришельцев, с которыми к тому же проще договориться о дани, чем воевать насмерть. А потом эта позиция превратилась в ловушку, потому что предательство есть предательство, а новый князь Серегин оказался стократ более князем, чем покойный Идар, и каждое его решение все больше ущемляло таких как Жирослав, приближая конец их безраздельной власти над родовичами.

Уже несколько семей извергов не сгинули безвестно (как это обычно бывает с теми, кого отвергает родной род), а ушли на юг к князю Серегину, который принимал всех, отказывая только убийцам, да и то не всем. Вслед за извергами после победы над аварами на жирные степные черноземы потянулись и другие, пока ни в чем не провинившиеся, но не желающие ради скудных урожаев каждый год делать новые и новые лесные росчисти. Там, у княжьей ставки их примут, определят вспомоществование, до весны поселят в казарму для переселенцев, нарежут надел на княжьем клине, и будут они уже не людьми из рода Жирослава, а людьми князя Серегина. И ведь на новые земли начали уходить не какие-то там бездельники и неумехи, а кровь от крови и плоть от плоти рода. Если они уйдут все, то Жирослав останется только с робкими неумехами, неучами и бездельниками. Именно по этим соображениям, а также желая отомстить за сына, Жирослав бросился в самую сердцевину заговора, на самом деле составленного ромейским торговым агентом Геннадиосом, сидящим здесь уже больше десяти лет именно с целью недопущения слияния антов в единое государство.

Но вернемся от старшины Жирослава к капитану Серегину, уже готовому открыть портал и, выпустив свое воинство на родовое селение Жирослава, приступить к скоротечной операции «Визит каменного гостя». Вот перед выстроившимися в колонну по три эскадронами раскрылся зияющий зев портала – и они ринулись в него рысью, стремя в стремя.

13 сентября 561 Р.Х. день тридцать девятый, Ранее утро. Левый берег Днепра в районе нанешнего Переяславль-Хмельницкого, родовое селение старшины Жирослава на реке Альте.

На той стороне портала все получилось по схеме: «Ага, не ждали», с врывающейся в центральное селение рода старшины Жирослава колонной до зубов вооруженных всадниц. Косматый мужик, стоявший на стреме возле единственного в селении рубленного в лапу двухповерхового* терема (хотя все остальные строения были исключительно полуземлянками), схватился было за шестопер, но увидел грозящий ему кулак воительницы в чешуйчатой панцирной перчатке и решил бросить оружие на землю, сделав вид, что он тут совсем ни при чем. О том, кто такие воительницы Серегина, и какой у них резкий характер, были наслышаны даже в этом медвежьем углу.

Примечание авторов: * двухповерховый – двухэтажный.