Ярость в сердце

Не понимаю, почему ее ответ так расстроил меня, ведь я давно уже знала, что ее дом там, в деревне, и что она прочно вросла в деревенскую жизнь. Не потому ли, что я была в отъезде и стала забывать об этом? Премала догадалась, что происходит в моей душе, и мягко сказала:

— Не думай, Мира, что я никогда не бываю дома… Я уезжаю только тогда, когда нет других дел. Да и Кит ничего не имеет против.

Так вот до чего у них дошло. Оказывается, они живут врозь, молчаливо признавая таким образом, что их брак не удался. Ну и что же? На этой основе зиждется немало браков, которые могли бы вовсе разрушиться. Иногда подобные браки сохраняются до конца жизни. И если душа моя болит за Кита и Премалу, так это потому, внушала я себе, что они — близкие мне люди. А для тех, кто нам дорог, мы хотим полного совершенства — ничто меньшее нас не устраивает.

Премала опять заговорила о деревне: о своих планах, о планах Хики, о школьниках, о пристройке.

— Хики хотел открыть флигель в эту субботу, — сообщила она, — но потом, узнав, что я не смогу приехать, решил отложить… Он очень предупредителен — во многих отношениях.

— Но почему ты не сможешь?

— Да ведь будет прием, — уныло ответила она. — Я обещала Киту…

— Прием? Какой прием?

— Обыкновенный. В Доме правительства. Разве ты не знаешь? — удивилась она.

Конечно, я знала. Такие приемы устраиваются ежегодно, именно в это время. Но я никак не ожидала, что и в этом году также состоится прием: традиция не должна быть нарушена.

Но ведь до субботы еще целых шесть дней, к тому времени, возможно, все изменится.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

За шесть дней тишина, установившаяся в центре торгового района, распространилась на всю его обширную территорию, затем быстро двинулась, дальше. Скоро она охватила почти весь город. Казалось, раскручивается какая-то гигантская пружина, не теряя при этом своей упругости. Только жилой район, ничего не замечая, продолжал жить своей обычной жизнью. Но теперь, благодаря странной инверсии, обычное обрело нереальность, поэтому покинуть опасный мрачный мир снаружи и вступить в этот обыденный неподвижный мир значило оторваться от реальной почвы.

Все субботнее утро я провела с Рошан в редакции — мы готовились возобновить выпуск газеты. Днем я навестила Ричарда, которого уложил в постель легкий приступ малярии, и домой приехала только к вечернему чаю. К моему удивлению, Премалы дома не оказалось. На мой вопрос, где она, слуга ответил, что не знает; знает только, что та вызвала такси и тотчас уехала, взяв с собой ребенка. Киту она оставила записку, набросанную торопливым почерком. Вместо привычных аккуратно выведенных мелких букв на бумаге виднелись размазанные каракули.

Вскоре пришел Кит, и я вручила ему записку, которую слуга ошибочно отдал мне. Должно быть, она содержала не более двух строк, потому что Кит, едва взглянув на нее, повернулся ко мне и резко спросил:

— Ты знала?

— Что знала? — спросила я, удивившись его прокурорскому тону.

— Что она едет сегодня вечером в деревню?

— Нет. Более того, она сама мне сообщила, что останется в городе.

— Так вот — не осталась, — отрезал он. — Пишет, что ей надо было уехать. Зачем — не объясняет, но рассчитывает вернуться вовремя… Конечно, не успеет. Скоро уже шесть. — Кит нахмурился. — Придется идти без нее. Это так… неловко.

Я молчала. Кит взглянул на меня и вдруг заговорил ласковым голосом:

— Что это я на тебя накинулся? Извини. Я не хотел тебя обидеть.

— Знаю, — успокоила я его и, поддавшись внезапному порыву, с жаром добавила: — Кит! По-моему, тебе не стоит туда ехать. Я имею в виду — на прием. Один раз можно пропустить.

— Не ехать? — Кит с удивлением посмотрел на меня. — Это почему?

— Не могу сказать с уверенностью… боюсь, что будут беспорядки.

— Беспорядки? Какие беспорядки?

— Точно не знаю. Может быть, демонстрация… волнения… Ничего страшного, надеюсь, не произойдет, но все же…

— Откуда ты знаешь?

Откуда я знаю? Все это знают. Все, кто рожден в этой стране, хотя каждый из них — всего лишь капля в общем потоке. А те, кто только плавает на поверхности? Как могут они чувствовать силу течения, как могут измерить глубину? Откуда им знать? Как им объяснить?.. Что я могла ответить?

Впрочем, Кит и не настаивал на ответе. Он угадывал мое замешательство, но не хотел допытываться, в чем его причина. Кит перевел разговор на другую тему:

— А ты разве не поедешь? Ричард там будет.

— Ричард — в постели, — сообщила я. — Но я поеду.

Он с легкой усмешкой сносил:

— Чтобы присмотреть за мной, милая? Или еще для чего-нибудь?

Но я опять-таки ничего не могла ему сказать. Разумеется, я и не думала за ним присматривать — это была бы крайне нелепая мысль. Тогда зачем же? Могу лишь предположить, что во мне говорило чувство родства, некий инстинкт, который в трудную минуту сплачивает всю семью в одно целое. Чувство настолько сильное, что ему невозможно противиться.

Пробило семь. Премала все не возвращалась. Кит посмотрел на часы и нахмурился.

— Подождем еще пятнадцать минут.