Ящер 3

Его хорошее настроение кажется несколько вымученным, но, с другой стороны, я уже давненько мягким мороженым не баловался. Рапторы особенно подозрительно к нему относятся из-за наших крупных пазух, куда оно порой попадает. Но бесплатный десерт есть бесплатный десерт, а потому мы с Глендой спешим за Джеком, спускаемся на лифте и садимся в лимузин.

Вся компания состоит из меня, Гленды, Джека, Хагстрема и Норин. Несмотря на массу возможных тем для разговора, мы глухо молчим. Джек при желании определенно смог бы катнуть шарик, но он вяло полулежит на сиденье, почти утопая в черной коже.

– Джек, – спрашиваю я, – ты уверен, что хорошо себя чувствуешь?

Он кивает и поднимает оба больших пальца кверху, но даже это ничтожное усилие явно что-то из него забирает. Я задумываюсь, не начинает ли СМА, его болезнь, резко прогрессировать дальше. Возможно, мы все об этом думаем. Возможно, именно поэтому мы так молчаливы.

– Джек будет в полном порядке, – негромко говорит Норин. Создается впечатление, что она убеждает саму себя. – С ним все хорошо. – Она подтягивает брата к себе и чмокает его в лоб. Приятно видеть, как далеко они зашли со времен подзатыльников и угроз настучать матушке.

Как только мы подъезжаем к универсаму 7-23, Хагстрем заходит туда на проверку, после чего дает добро и позволяет Джеку туда закатиться.

– Нельзя быть слишком осторожным, – говорит он, придерживая дверь, пока Джек, Норин и Гленда туда проходят. Но как только я туда приближаюсь, Нелли отпускает дверь, и она с размаху меня ударяет. Н-да. Очень по-взрослому. Могу только надеяться, что Норин это заметила.

Работает только автомат с малиново-вишневым мороженым, так что мы заказываем пять порций и наполняем стаканчики. Как только я наполняю доверху свой, Джек подкатывает и обнимает меня за пояс. Он кажется еще тяжелее, чем раньше, словно ему уже совсем ни в какую поддерживать свой вес.

– Хочу, чтобы ты знал, – говорит Джек. – Я по-настоящему счастлив, что ты здесь показался. Это очень много для меня значит.

– Для меня тоже, Джек, – отзываюсь я, на сей раз каждое слово произнося совершенно искренне. – Я рад, что мы снова друг друга нашли.

– И я знаю, что это очень многое значит для моей сестры.

– Да, но… – Норин с Хагстремом стоят возле прохода с копченостями, о чем-то хихикая и, если меня спросить, совершенно по-дурацки себя ведя. – Она и так, по-моему, чертовски счастлива.

Джек кивает.

– Да, она счастлива. Послушай, я знаю, что вы с Нелли не ладите. Но поверь мне, Винсент – он для нее то, что надо. Вы с ним очень похожи.

– Сильно сомневаюсь.

– Он сам так сказал. – Джек ухмыляется и шлепает меня по заднице – чисто спортивный жест, значение которого я никогда толком не понимал. – Ладно, потрюхали. Эта ерунда растает секунд через тридцать, если вовремя домой не вернуться.

Мы выходим наружу. Лимузин нас не ждет.

– Терпеть не могу, когда он это делает, – рычит Хагстрем. – Всем ждать здесь. – Он трусцой устремляется на поиски шофера, оставляя меня, Гленду, Джека и Норин потягивать мягкое мороженое на стоянке возле универсама 7-23. Все молчат, но напряжения не ощущается. Просто дружеская компания болтается у магазина, переваривав солидные объемы подслащенного льда со всякими добавками.

Однако молчание позволяет мне поверх глухого шума транспорта расслышать басовый ро кот, постепенно отделяющийся от общей суматохи и становящийся отдельным звуком. Рычание, но не хищного зверя. Определенно механическое. Машина, старая и измочаленная, ее глушитель то ли уже мертв, то ли вот-вот загнется.

Мгновением позже из-за угла вылетает помятый «лексус» с тонированными стеклами и, ручаюсь, с пятнами крови на потолке. Стекло у пассажирского сиденья слегка опущено, и в краткий момент озарения я успеваю заметить торчащую оттуда металлическую трубку.

Пистолет грохает. Свет пылает. Пули летят.

Гленда уже липнет к тротуару, а я оказываюсь на асфальте полсекунды спустя, бросаясь сразу И на Норин, и на Гленду, закрывая их головы своим телом. Меня предельно удивляет то, что народ в нынешние времена еще забавляется стрельбой прямо на проезде, а в особенности – народ рептильных убеждений. Лук, ружье, пистолет – не наше оружие. Это обезьянам нужны для драки какие-то инструменты. А мы используем наши когти, наши зубы, наши хвосты, наши мозги. То, что сейчас происходит, – откровенная трусость.

К счастью, это также бесплодная трусость. Резина покрышек горит на мостовой, пока машина с визгом виляет по улице, унося прочь свой преступный груз. В ближайшее время она точно сюда не вернется.

– Слазь с меня на хрен, Рубио, – ворчит Гленда, с трудом поднимаясь на ноги. Затем я отступаю и помогаю встать Норин. – Знаешь, я могу сама о себе позаботиться.

Вопль Норин резко меня разворачивает. Джек почти встал из своей инвалидной коляски – ноги какой-то краткий момент невесть как поддерживают его тело, пусть даже слегка подрагивая, и я успеваю подумать: «Господи, он идет». Однако эта мысль тут же сменяется другой: «Проклятье, как же его пулями изрешетили».

Джек валится на асфальт.