Ящик незнакомца. Наезжающей камерой

Татьяна и Кристина встали и быстро распрощались с нами. Я проводил их до лестничной площадки, где Татьяна еще раз ослепила меня своим взглядом. Когда я вернулся в столовую, Мишель выбирался из-за стола, очевидно, перед этим лестно отозвавшись о внешности Татьяны, ибо Валерия с кислой миной выговаривала ему:

— Не знаю, что ты нашел в этой Татьяне. Здоровая кобылица типа шлюх с площади Мадлены. Впрочем, все вы одинаковы. Вы всегда слюни пускаете при виде жидовочек, а если они еще норку на зад напялят, то вам конец.

— Что ты плетешь? Татьяна не еврейка.

— Я знаю, что говорю. Это все стервы, приехавшие невесть откуда отбирать хлеб у французов. По мне, так их всех надо вышвырнуть на улицу.

Мишель ушел, пожав на прощанье плечами. Я объяснил Валерии, хотя она и сама это знала, что Татьяна родилась в этом доме и ее приход сюда вполне естествен. Она решила не отвечать и не смотреть на меня. Когда она удалилась мыть посуду, я задумался о той ситуации, которую создала Татьяна. Тут на глаза мне попалась синяя тетрадь на столе, и я принялся читать вторую главу.

X Синяя тетрадь

ГЛАВА ВТОРАЯ

Мы видели, что социальный инстинкт у женщины достаточно силен, чтобы придать нужное направление инстинкту размножения, имея в виду при этом, что инстинкты — это нечто условное, если мы не хотим вдаваться в точное определение. И все же, когда мы говорим о социальном инстинкте, мы вовсе не собираемся злословить о женщинах либо утверждать, что в вопросах любви и брака они следуют чисто практическим и эгоистическим соображениям. Напротив, я склонен полагать, что женщины, сами не сознавая того, подчиняются в своей любовной жизни, по крайней мере, в самом ее начале (говорю «в начале» потому, что, как мне кажется, те разочарования, те открытия или познания, которые придут впоследствии, нарушают их природное призвание), возвышенному чувству требований жизни в обществе. У мужчин же, наоборот, чувство социальной потребности не проявляется совсем. Меня зовут Альфред Ламбюлан, мне восемнадцать лет. Папаша мой — крупный экспортер часов и сковородок. Можно предположить, что он зарабатывает много денег, так как он все время жалуется, что платит слишком большие налоги. Мы живем в Пасси, в одном доме с графиней де Вильмез, которая терпеть не может мою мать. В начале октября, т. е. полгода тому назад, у графини служила в боннах девушка по имени Жанетта. Мы встретились с ней в табачной лавке, возле игрового автомата, издающего немалый грохот, с массой зажигающихся лампочек и огромных чисел. Эта брюнеточка из Финистера мне очень понравилась. Сам я тоже недурен собой. В один из вечеров я оказался в ее спальне, а назавтра я чувствовал себя настолько восторженно, что помчался на Елисейские поля в контору, где папаша занимался экспортом своих часов и сковородок. Когда я ему сказал, что хочу жениться, он не очень обрадовался. Сначала он закончил телефонный разговор, положил трубку и тогда уже спросил, на ком. Узнав, кто она, он указал мне на дверь красноречивым движением ботинка, добавив, что у него нет времени на пустяки. Дома, за обедом, оба мои родителя принялись обрабатывать меня с видимым желанием довести до агонии. Особенно разгневалась мамочка, потому что когда она позвонила графине де Вильмез и потребовала уволить эту бонну, то в ответ ей было сказано, что она — графиня — не позволила бы себе совать нос в любовные дела своей прислуги и что, вообще-то, союз Жанетты и юного Ламбюлана кажется ей вполне подходящим. Мои добрые предки называли меня ослом, олухом царя небесного, придурком, недотепой и сопляком, который ничего не соображает и не имеет ни капли гордости, втолковывая мне, что мальчик из хорошей семьи не только не может жениться на бонне, но и не должен спать с ней. Несмотря на всю свою решимость, я вынужден был умолкнуть, ибо был несовершеннолетний. После обеда я пошел на кладбище поразмышлять в одиночестве и, прохаживаясь среди могил, я представил себе, что наша семья превратилась в нищих бродяг, а Жанетта стала хозяйкой мясной лавки. Я вообразил себе, как она бросает моим родителям свиную кость, а потом увидела меня и улыбнулась, и папаша мне говорит: «Альфред, хватай удачу за хвост», а я ему в ответ: «Ты что, это же бывшая служанка, ты в своем уме?» Лучше умереть с голоду, но ради спасения семьи я все-таки переезжаю в мясную лавку.