Ящик Пандоры

Дарий в такого рода делах дока. Кто-кто, а он-то знал, сколько такая живописная стена стоила в доисторические советские времена, когда он в российской тьмутаракани занимался оформлением наглядной агитации. На планшетах, щитах 3 на 5 метров, на ленточном матерчатом кумаче он не раз и не два писал социалистические обязательства и трудовые лозунги в распоследних и наибеднейших колхозах и совхозах, изображал кистями вождя мирового пролетариата во всех видах и ракурсах и потому хорошо помнил, сколько может стоить настенный сюжет примерно такого метража, как стенка в детской Флориана. Какие роскошные и аппетитные окорока, какие полновесные сосиски, какие упитанные коровки и бычки были на его щитах и планшетах, какие необозримые тучные нивы и пастбища, и в то же время каких же трудов ему стоило, чтобы не помереть при таком сказочном изобилии от голода. Ох уж эта идеологическая пропаганда!!! Приходилось даже ходить по деревенским дворам побираться и умолять хозяек продать завалящее куриное яйцо или несколько луковых перьев с только что зазеленевших грядок… Но кроме сухой казенной наглядной агитации он иногда делал в детских садах настенные росписи, и начальство городского отдела образования было от них в неописуемом восторге. И сюжеты тоже были из сказок, но непременно по мотивам русского фольклора. Зато, отмучившись и сдав заказ сельской троице, то есть председателю, парторгу и профоргу колхоза, он шел в сельскую кассу, где ему безропотно и даже с нижайшей благодарностью вручали пару тысяч рябчиков, с коими он и отправлялся восвояси, чтобы… и т. д. Но долго только сказка сказывается, а мысли его были подобны молнии, которая однажды в том же колхозном миру едва его не убила…

И Дарий продекларировал свои намерения:

– За все про все… две тысячи латов… Двадцать пять процентов в виде аванса, еще двадцать пять после окончания работ на одной стене, ну и остальное после приемки… – Дарий взглянул на рожу Флорика и увидел на ней печать хитрованства и насмешки. Взгляд мошенника в это время был направлен вниз, туда, где через носок смотрел на мир большой палец художника…

– Одна тысяча и без оформления договора, – сказал Флориан.

– Хорошо, тысяча восемьсот и без договора, но аванс не сходя с места.

– Ты не Розенталс и даже не Репин, поэтому плачу полторы и без договора. И не спорь, если не хочешь, чтобы я отозвал свое предложение. Ты и так богат, у тебя самая красивая в городе женщина…

– Мне это, конечно, лестно слышать, но ты ведь, наверное, догадываешься, что красота дорого стоит.

– Разумеется, знаю, но это твои проблемы. Так как насчет полутора тысяч и без…?

– Черт с тобой, согласен, но аванс полностью и сейчас.

Они вернулись в гостиную, где мошенник вынул из кармана висевшего на стуле пиджака портмоне и начал из него извлекать притягательные для глаз бумажки. И откуда только у людей берется эта шершавенькая и такая необходимая человеку макулатура? Но Дарий всегда носил при себе этот ответ: редко кто может заработать ее, поливая литрами пота землю и вытягивая до последней степени натяжения свои телесные жилы. В жизни важен своевременный хапок, хват, захват, ухват, зацеп, словом, такое движение, когда можно безболезненно и без ломки хребта захавать, захомутать, заграбастать, умыкнуть, и как можно больше, и как можно дальше унести эти разноцветные фантики с таким сладкозвучным названием, как латы, доллары, фунты… фу-ты ну-ты…

Но пока Флориан был на высоте: он выгреб из бездонного, пухлого, словно издохший налим, портмоне латы, пересчитал их и, глядя Дарию в переносицу (ибо все жулье не переносит прямых взглядов), протянул их художнику. И тот, симулируя серьезность момента, тоже пересчитал и зафиксировал словами полученную сумму:

– 375 латов ноль ноль сантимов, что вполне укладывается в наш договор. Кисти, работа – за мной, краски, разбавитель, ветошь – за тобой, – и Дарий протянул руку Флориану.

– Когда приступишь?

– А хоть сегодня.

– Сегодня ко мне приезжает весь теневой кабинет. Так что давай начнем с понедельника, а ты к тому времени набросай эскиз и составь список необходимых тебе красок. Сколько и каких.

– Тогда сделаем так: ты в понедельник звонишь мне, и мы вместе поедем в магазин, где я смогу подобрать все необходимое.

Флориан за минуты общения стал казаться Дарию не самым большим негодяем, и на прощание они еще раз обменялись рукопожатием. Кстати, ладонь Флорика оказалась жидкой, сыроватой, и Дарий, возвращаясь домой, несколько раз вытер руку о штанину. Настроение было прекрасное, наконец-то кончилась полоса безденежья и, быть может…