Ящик Пандоры

Однако его ликование было недолгим: когда он вошел в свой двор, увидел прислоненный к скамейке велосипед… Ну конечно, в гости прибыл вечный спортсмен Каспар, а Дарий, как назло, оставил Пандору одну и уходя не запер дверь. Ай-ай-ай, какой непростительный промах! И хотя прошло немного времени, но по своему опыту он знал, что существуют субчики, к коим он в первую очередь относил и Каспара, которые безукоризненно владеют секс-спринтом, для чего нужна не вечность, а всего пара минут. Поставить пистон – для них словно подняться на второй этаж. Тем более, если речь идет о свежачке сексапильного образа. Он убыстрил шаг, но в квартиру вошел крадучись, дабы уловить все подозрительные шумы и слова, которые могут споспешествовать быстротечному соитию. Но когда он переступил порог комнаты, где осталась беспризорная Пандора, он первым делом увидел вытянутые длинные ноги гостя, который сидел в кресле напротив тахты. А на ней – Пандору, целомудренно накрывшуюся до подбородка одеялом. Единственное, что для Дария осталось загадкой, – когда Пандора успела причесаться и накрасить губы?

На Каспаре были красные шорты, добитые кроссовки, а в руках он вертел бейсболку, тоже видавшую виды. Ни по глазам Пандоры, ни по выражению лица спортсмена Дарий не мог с уверенностью сказать: был или не был момент истины, поскольку теоретически он все же мог иметь место. Однако, не обнаружив на одеяле и полу биоследов, а в атмосфере смрадно-удушливого запаха похоти, он немного успокоился и даже предложил гостю чая. И тот не отказался и даже пообещал Дарию написать о нем статью в газету. Писать в газеты – хобби Каспара, как и многое другое, что касается турпоходов, организаций за счет спонсоров посиделок, посвященных то первому искусственному спутнику Земли, то годовщине китайской революции или встрече с каким-нибудь только ему известным бардом. Каспар успевал всюду и везде, он был застрельщиком многих неформальных мероприятий, но при этом игнорировал какой бы то ни было труд, который привязывал бы его к одному месту. Он это люто ненавидел, что в какой-то степени сближало его с художником.

Когда они на кухне с Каспаром пили чай, позволив Пандоре одеться и застелить кровать, Дарий спросил:

– И что ты хочешь обо мне написать?

У Каспара загорелая физиономия, длинный мясистый шнобель, а глаза просветленные и, кажется, даже наивные, что всегда Дария настораживало. У него был приятель точно с такими просветленными глазами, который страдал клептоманией, и не было случая, чтобы он походя где-нибудь чего-нибудь не стибрил. Дважды он уносил из дома Дария его миниатюру, висевшую в прихожей. В конце концов он ее подарил воришке, написав на обороте следующе: «Не воруй, где живешь, не живи, где воруешь».

– А что пишут про художников, которые верны традиционной живописи? Только хорошее, тем более, я буду готовить художественную выставку, посвященную 85-летию Кефала, – Каспар на мгновение озадачился. – Он мне, правда, не очень нравится, но по европейским меркам считается самым новаторским.

– Ну да, конечно, его живописные жопы для просвещенной Европы самое то… Впрочем, у Кефала есть и другие работы, достойные любой выставки.

– Вот я и думаю совместить традиционное с актуальным, ведь публика разная и спонсоры разные – кому-то нравится Кефал, кому-то Селим с его буйноцветной абстракцией, кому-то по душе многостаночник Горгоц, а кому-то – Дарий тире Левитан. А кстати, ты знаешь, что твои коллеги тебя так и называют – взморский Левитан? Говорят, что ты главный выразитель флоры прибрежной полосы и у тебя очень удачно получаются лужи, заводи, талая вода… Необыкновенные оттенки, световая колористика…

– Я вижу, ты уже кое-чего нахватался. Тоже мне световая колористика, – передразнил Каспара Дарий. – Никто до конца об этом не знает. Это тайна из тайн, и ты никогда не повторяй этой чуши.

На кухню вышла Пандора в темно-синем спортивном костюмчике и была удивительно свежа и хороша собой. Дарий заметил, как хамелеонно изменился взгляд Каспара, как он занервничал и, не допив чая, начал прощаться. А Дарий не стал его удерживать: он никогда не благоволил своим потенциальным соперникам, даже если они хотели его прославить. И тем более Каспар, своей гигантской фигурой занимающий почти всю их кухоньку, отчего у Дария появлялось тошнотворное ощущение клаустрофобии.

Договорились созвониться. Адью, Каспар, крути себе педали и думай о вечном.

Глава десятая