Ящик Пандоры

Он повелел арестовать своего министра Николя Фуке только из ревности, а всех друзей Фуке приблизил к своему двору. Достаточно назвать комедиографа Мольера, баснописца Жана де Лафонтена, драматурга Пьера Корнеля, повара Вателя, музыканта Люлли, живописца Пуссена. Предательство Фуке осмелился разоблачить один Лафонтен.

Людовик XIV упразднил свободу прессы, освободил знать от налогов, разорил страну ради великолепия Версаля (помпезной копии дворца Во-ле-Виконт все того же Фуке).

«Король-солнце» не справился со страшным голодом 1693–1694 годов, от которого погибло 2,8 миллиона человек. Все народные выступления он систематически топил в крови, как, например, восстание гугенотов-камизаров.

Он запретил исповедовать протестантизм и подвергал протестантов преследованиям, вынуждая их бежать из страны, хотя они весьма способствовали ее экономическому и культурному развитию – взять хотя бы маркиза де Рокфёя, предка Рокфеллеров.

Возведя ценой жизни сотен строителей Версаль, монарх предался карточным играм, превратив свой дворец в казино, и оргиям с многочисленными любовницами, которых систематически заражал венерическими болезнями и оспой. В конце концов, окруженный клянчащими милостей придворными, он умер от гангрены ноги, издававшей чудовищный запах, который умирающий безуспешно пытался заглушить духами. Страну он оставил разоренной.

Однако ему хватило дальновидности, чтобы навербовать льстивых биографов и обвешаться льстивыми портретами. На самом знаменитом его портрете кисти Гиацинта Риго изображено туловище величайшего атлета того времени, королю же принадлежит только лицо.

Людовик XVI, едва заняв трон, бросился исправлять ошибки пращура. Он отменил абсолютную монархию и вернулся к конституционной, по английскому образцу, гораздо более гибкой и современной.

Для анализа экономического положения в стране он пригласил умелого министра Тюрго. Был впервые проведен опрос: людям из народа предлагалось рассказать о волнующих их проблемах (знаменитые письма-жалобы). Миллионы людей, которыми до сих пор пренебрегали, которым затыкали рот, стали рассказывать о своих повседневных бедах.