Ясидел на не очень плотной траве и ел сэндвич

Открытое платье она, вероятно, сочтет слишком провокативным, юбка ниже колен будет отвергнута, поскольку может быть воспринята как оскорбление, хотя она знает, каким тяжелым испытанием для мужчины является пара открытых круглых коленок. Лицо и грудь не могут быть ни спрятаны, ни замаскированы. Она не может знать, с какой стороны от него ей будет предложено сесть, поэтому к обоим профилям следует отнестись со вниманием. Наброшенная расстегнутая кофточка способна заслонить грудь, не нанося обиды и не отвлекая от дела. Напротив, прядь волос, закрыв глаза и лицо наклоненной трудолюбивой головы, может спровоцировать безнаказанные взгляды в ее сторону... Мафусаил поспешно, словно оплаченные счета, которые он по ошибке может опять захватить в очередной поход на почту, затолкал захватившие его предположения насчет Шарлотты в выдвижной ящик, предназначенный для черновиков воображения. «Оба ящика в прикроватной тумбе переполнены, – вспомнил Мафусаил, – все наверняка окажется другим, незапланированным, вот и за нижний ящик вечно заваливаются лежащие сверху бумаги, а верхний – закрываясь, прихватывает и прижимает телефонный шнур», – ковшиком прохладного скепсиса он погасил мысли о Шарлотте.

Когда он увидел, как она выходит из такси напротив его дома (какая расточительность в ее положении!), он понял в ту же минуту, что обрек себя на тяжкую борьбу с постыдным соблазном. Так он ощутил это в первый же момент, когда раскрыв дверь такси, она не выпорхнула из железной клетки на колесах (ей – тридцать семь), но будто вылупилась из нее и недоверчиво ступила на незнакомый берег в легком не очень открытом цветастом платье и белых босоножках на толстенной подошве. Она улыбнулась издалека встречавшему ее на пороге дома Мафусаилу говорящей улыбкой: «Вот я, Шарлотта, это место мне совсем не знакомо». Никакого запаха духов он не почувствовал, отступив от дверного проема и пропуская ее мимо себя вперед в прохладу и густую тень коридора.

С первого дня их знакомства Мафусаил стал перебирать и чинить рыболовные снасти для ловли яблочного цвета русалок. «О! Он делает это просто по привычке, – убеждал он себя, – из простой потребности в поддержании жизненного тонуса». Все же дополнительные соображения практического толка порой посещали его: как минимум половина женщин, перебирал и анализировал Мафусаил свой жизненный опыт, чувствительна к проявлениям интеллектуальной мужской изобретательности. Еще половина из этой половины не слишком требовательна к физическим проявлениям мужественности (далеко не всегда ему удавалось преодолеть лень, и содержимое спортивной сумки, где всегда находились очки для плавания и наушники, подключаемые к аудио-сети на панели беговой дорожки, дополнить свежим полотенцем, переменой одежды и миновать в спортивной обуви, шортах и футболке турникет местной «качалки»). Итого: половина, а из половины – четверть. Не так уж мало!

На одном из занятий (не первом) Шарлотта зевнула, глядя в компьютер («Нет-нет, мне интересно, я просто ужасно плохо сегодня выспалась, проворочалась полночи!»), и, откинувшись в кресле, прикрыла глаза, - это показалось Мафусаилу столь явным актом доверия и близости, что он мысленно взмолился, пытаясь отвести взгляд от ее лица, но Шарлотта была безжалостна, она длила паузу, а Мафусаил все смотрел и смотрел на нее. Упреки совести («Господи! Ей всего – тридцать семь!») столкнулись с якобы услышанным им ее шепотом: «У меня все равно никого нет, ты не занимаешь ничьего места». Этот шепот, так казалось Мафусаилу, он переводил на язык мужского соблазна с языка ее чуть подрагивающих закрытых век. Он беззаконно впитывал весь рисунок и отдельные линии ее чудесного лица, словно собирал в маленькую рюмочку с рисунком карточных мастей темные восхитительные озерца теней под ее ресницами. Собрав четверть рюмочки, – пригубливал и медленно тянул, наслаждаясь.

У этой кражи был острый и пряный вкус мимолетности. Он вспомнил как двести лет назад на автомобильном шоссе, ведущем в Тель-Авив, он спас нежно-желтую медузу полиэтиленового пакета, которую кружил ветер, грозивший загнать ее под днище и приклеить к горячей выхлопной трубе на самом ее выходе из мотора, где эфемерное существо растает, надувая плотные, мелкие грязно-желтые пузыри. Тогда, воспользовавшись возникшей на дороге пробкой, он вышел из автомобиля и закрепил пакет в щели между двумя бетонными блоками, из которых было составлено массивное ограждение, разделяющее встречные автомобильные потоки.