Ясидел на не очень плотной траве и ел сэндвич

В глазах этих людей хотелось выглядеть как можно лучше, и Светлана с удивлением стала все чаще слышать патриотические высказывания, слетавшие с уст Бориса, и с не меньшим удивлением обнаружила, что и сама старается говорить ему в тон. Возвращаясь после этих визитов в свою «конуру» на последнем четвертом (пятом по «русской» шкале) этаже местного эквивалента «хрущевки» без лифта, они обычно молчали. И в самой квартире, и даже вдвоем, в постели, перед сном они если и обсуждали содержание бесед с Амосом и Эдвой, избегали упоминаний о том, что говорили там сами. Между ними установилось молчаливое согласие – так надо.

И все же с Амосом и Эдвой было легче, они были, пусть с оговорками, но все же людьми их круга, или, скромнее, – параллельного. Эдва взялась за их иврит. Они вместе читали учебные книги для репатриантов с простенькими текстами, которые сопровождались иногда даже юмористическими картинками, словно подмигивающими читателям: мы, конечно, отлично понимаем комичность ситуации обучения основам грамотности таких замечательных, взрослых и образованных людей, как вы. Объясняя грамматику, Эдва заметила, что все телесные органы в иврите обозначаются словами женского рода, и только женская грудь, как на смех, – мужского. Не будучи уверенной, что они поняли, о чем идет речь, она показала на свою грудь шестидесяти пятилетней женщины. Это было знаком для Светланы и Бориса, что все же культурные коды общения их самих и их новых знакомых могут существенно различаться, и что нужно быть готовыми к неожиданностям. Так Светлану удивил вопрос Эдвы, сосватали ли ее с Борисом, или их выбор был свободным. Ее ответ удовлетворил и не удивил Эдву, но она, видимо, еще что-то хотела уточнить для себя, и спросила, вышла ли бы Светлана за Бориса, если бы ее родители были против брака с ним. Конечно, вышла бы, ответила Светлана. Когда, читая очередной текст, они дошли до рассказа о бедствиях иерусалимских религиозных евреев, испытываемых ими, когда в те или иные периоды истории, пожертвования извне сокращались или почти прекращались, она спросила:

– Как вы думаете, почему они страдали?

– Ну, прежде всего, им, наверное, вообще неприятно было жить на пожертвования и в такой степени зависеть от них, – сказал Борис и Светлана согласно кивнула.

– Это вы так думаете! – горячо воскликнула Эдва. – А им это все равно. Им нужно только, чтобы их кто-то кормил, чтобы они могли продолжать изучать Тору и молиться!

Борис и Светлана почувствовали, будто их лизнули языки пламени старых идеологических пожаров, но были рады, что они так явно позиционировались на стороне своих новых знакомых.

Они продолжали посещать и свой ульпан при университете с религиозным уклоном. Никакой миссионерской работы с ними не велось, хотя их учительница была подчеркнуто религиозна. И тем не менее, когда значительное время было потрачено на изучение еврейских праздников, вначале воспринятое с интересом и энтузиазмом, в группе начал назревать бунт. «Нам было бы лучше лишний раз потренироваться на тему бесед с работодателями», – выразил общую претензию кудрявый инженер из Белоруссии. Группа поддержала его одобряющим гудением. Молоденькая учительница в платке и длинном до пят платье немного покраснела. Она не имела полномочий изменять программу, но обещала снестись с начальством. На следующем занятии, видя мрачные и скучающие лица учеников, учительница постаралась отбарабанить весь оставшийся религиозный материал, пообещав к следующему уроку подготовиться лучше для бесед о трудоустройстве. Это оставило у всех приятное чувство: здесь с нами считаются.

Их соседи по улице, тоже репатрианты, учившиеся в другом, светском, ульпане сообщили, что у них организована субсидированная экскурсия в Иерусалим. Остались свободные места, стоимость билетов – сущие пустяки. Они согласились и передали деньги. Рано утром в день отъезда, приготовив бутерброды, они отправились к месту сбора. Но там обнаружилось, что мест в автобусе не хватает. Оставалось только забрать деньги у Брахи, учительницы, организовывавшей экскурсию. Борис был поражен, он не мог ни вспомнить, ни предположить «там» такого обращения и такой организации. Неужели, чтобы с гарантией заполнить автобус, они пригласили лишних пассажиров на случай, если кто-то не придет?

– Это свинство, – глядя прямо в глаза пораженной Брахе, сказал Борис, получая назад деньги.

Произошло недоразумение, успокаивали Бориса соседи, соблазнившие их на эту поездку: то ли пришел автобус с меньшим количеством мест, то ли ошиблись в подсчетах. Но Борис уже слышал в толпе отъезжающих, что, видимо, захотели поехать ученики их ульпана, ранее отказавшиеся от поездки. Браха, в общем-то – ничего, говорили им соседи. Но Борис был непреклонен: «Ваша Браха – свинья, так не поступают с людьми». Светлана была расстроена болезненной реакцией Бориса больше, чем сорвавшейся поездкой.