Ясидел на не очень плотной траве и ел сэндвич

Будь земля идеально однородной и мягкой, какой она бывает, например, под травой или мхом, опытный игрок легко доводил бы дело до быстрой победы, когда для соперника не оставалось больше места, достаточного хотя бы для одной его ступни. Но выбор участка был тоже искусством, и доверялся не каждому. И нож удачливого и умелого захватчика натыкался на камешек или на неожиданно плотный пятачок земли, который в следующий раз нужно было обойти или метать в него нож с гораздо большей силой. И вот уже стоящий боком на одной ноге воодушевленный соперник на своем кажущемся ему теперь неприступным клочке земли, отсекал сегменты и сектора, пока не терял право удара, промахнувшись или напоровшись в свою очередь на залегший в глубине булыжник. И напряженная изматывающая и захватывающая война длилась часами до полной победы одного из играющих, или иногда, до того момента, когда играющие и болельщики не обнаруживали, не замечали вдруг, что на них надвигается черный лес, швыряя ножи корней своих деревьев в землю вокруг, а потом и в истерзанный игроками круг. В темноте черного леса игроки и зрители быстро теряли друг друга.

4.

(Красные фонари)

Кварталы красных фонарей. Шепот: «виагра, виагра». На площади, вокруг микроавтобуса, раскачивающегося от бурлящей внутри него любовной игры, столпились люди. Смеются. И он подошел, удивляясь беззаботности зевак и легкости охватившему и его самого веселью. Здоровенный негр неожиданно обнял его. Он резко освободился от объятий, оттолкнул великана, тот заливисто рассмеялся, и вдруг прозрел – никакой это был не шепот («виагра, виагра»). Нет, шепот, но не «виагра, виагра», и не людской – листьев: «беги, беги». И не автобус это качался – деревья. И никакой это был не громадный негр – это был черный лес.

5.

(Межличностная коммуникация)

В ее словах было много лично-туманного, но он остерегался расспрашивать – бросит взгляд «не твое дело» и не ответит. А слово «пупсик» она исказила. Она сказала: «Пъюпсик». Скажи она это слово с мягким знаком («пьюпсик»), он заподозрил бы, что над ним издеваются, но она сказала «пъюпсик» и он решил ничего не менять.

Люди сложны? Да, они выходят из лесу и в нем исчезают.

6.

(Нетерпение)

Вдруг нетерпение начинало грызть его, и он отрывал лист календаря за несколько дней до окончания месяца, потом никак не мог вспомнить, сколько в нем дней – тридцать или тридцать один, или двадцать восемь, или двадцать девять. Как-то можно высчитать по костяшкам и впадинам, если соединить вместе два кулака, но с чего начинают? Разбросанные по полу календарные листки напоминали о листопаде, об осени в невечнозеленом лесу.

7.

(Усталость)

Закончив читать, он снял очки, собираясь опустить их на стол, но вместо этого широко раскрыл рот, и очки в его руке запрыгали по волнам длинного зевка. Ярко вспыхнула, перегорела лампа, спальня погрузилась во тьму. За окном (за окном?) шелестели деревья.

8.

(Ужас)

Утром он проснулся с красными волосами. Красные волосы – это было неожиданно, странно. Но главное – он их не мог перекрасить, потому что ногти на его руках выросли и приняли размер и форму бумажных самолетиков, которые складывают из тетрадного листа. Совершенно непонятно было, как их можно состричь. Невозможно! Как нельзя маникюрными ножницами состричь под корень густой тяжелый лес.

9.

(Красота и слава)

Река использовалась для сплава бахромы. Бахрома шла на скатерти, на занавеси, на женские платья и юбки, на парадные мундиры, эполеты, но главным образом – на кисти для тяжелых праздничных флагов. И все это плыло и проплывало мимо. Лишь однажды проплыли целиком знамена. Но никогда не сплавляли по реке древесину, потому что эта река не вытекала из леса. Наоборот, она в лес текла.

10.

(Отчаяние)

Она помахала ему на прощание рукой из открытого окна такси и тут заметила, что волосы его еще влажны после душевой.

– Ты простудишься! – крикнула она.

Из такси к нему полетела фуражка. Он не поймал ее, и она, прокатившись колесом, уткнулась в стену.

– Но она зеленая! – кричал он вслед удаляющемуся автомобилю. – Брось серую! Там есть серая!

Он видел ее через заднее стекло такси размахивающей руками и что-то кричащей, сделал несколько шагов вслед, но увидел, что такси уже приближается к кромке чернеющего леса. Когда машина исчезла во тьме, он выглядел уже совсем обезумевшим. Он сорвал с шеи шарф, размахивал им и кричал: «Этот шарф связала мне она – моя жена!»

11.

(Обманчивость)

У входа в гостиницу курил и разговаривал по сотовому телефону лысоватый мужчина лет шестидесяти с завитками седых волос по бокам. Он виден был в фас, а в стеклянной двери за ним отражалась его спина и тыльная часть его лысины. Странным было то, что виды со спины и в фас разительно отличались, но не потому, что это были спина и фас, а потому, что будто принадлежали разным людям. Спина выражала силу, уверенность и спокойствие, лицо же его было растерянным и жалким. Но вот именно по стеклу двери гостиницы вдруг пробежала рябь. Но не волн, а прыгающих на ветру, показывающих ребристые как скелеты объеденных рыб нижние стороны листьев.

12.

(Осторожность)