Ясные дали

— Да, я весь тут, — смиренно подтвердил Никита. Нина улыбнулась и сразу стала как-то проще, ближе.

— Куда вы собрались? Я вам не помешаю?

Никита протестующе воскликнул:

— Что вы, Нина! Мы добровольно сдаемся вам в плен: командуйте, ведите нас, куда вам захочется.

На рыцарский жест Никиты она ответила шутливо-церемонным поклоном, взяла его под руку, и они двинулись вдоль бульвара. Продолжая роль услужливого кавалера, Никита предложил:

— Позвольте, я понесу вашу книгу, она оттянет вам руки — в ней, я думаю, полпуда.

— Спасибо, я сама. С детства привыкла ходить с книжкой. И вообще, отнимите у меня книги — я не знала бы, что делать, как жить, потерялась бы, наверно. А вы?

— Мужчине теряться не положено. Да еще от такой малости.

— Если бы меня спросили, кто твои лучшие друзья, я ответила бы: писатели, умные и добрые собеседники, наставники… — Голос Нины звучал мечтательно.

Никита покосился на нее с усмешкой:

— Я вычитал у Горького, что русский писатель должен быть личностью священной… Вон как! А многие из ваших друзей забывают об этом. И не уважают они меня, читателя. Я отрываю минуты от сна, уроков, обеденных перерывов — читаю. А прочитав, частенько сожалею о потерянном времени: уж очень длинно и скучно.

Нина приостановилась, как будто возмущенная его словами:

— Так вы не читаете книг?

— Нет, приходится, — возразил Никита и большим пальцем через плечо ткнул в нашу сторону: — Боюсь отстать от образованных дружков: вон они куда залетели, в искусство!

Нина повернулась к нам, засмеялась и снова подхватила Никиту под руку, передав ему объемистый том.

— Это и в самом деле тяжело. Знаете, Никита, бывает иногда так: читаешь книжку — и видятся тебе поединки рыцарей, латы, мечи, бешеные скачки, и жалеешь: ах, почему я не мужчина? Спартак, Роланд, Овод, Щорс… Какие герои, сколько подвигов! — Она вздохнула с сожалением и добавила тихо, как бы для себя: — Впрочем, была и Жанна д’Арк…

Мне хотелось крикнуть ребятам: «Вот она какая, Нина Сокол!» Я был доволен, что мне хорошо знакомы эти герои, они мне тоже нравились.

— Вы тоже мечтаете о подвигах? — Никита приостановился и с иронической многозначительностью взглянул на меня. — Тогда вам не будет скучно…

Саня всю дорогу молчал, неотступно следя за Ниной; она шла легкой, неслышной походкой, черные струящиеся волосы ее как бы просвечивались. Возле метро он приостановился, крепко сжал мне локоть и прошептал в самое ухо:

— У нее глаза Клеопатры Египетской. Эх, Митяй!.. Если бы у тебя был другой характер… — Сославшись на какое-то неотложное дело, он попрощался, сказав Нине сбивчиво: — Спасибо. Это замечательно, что я опять увидел вас! — И пошел через улицу, чему-то радуясь, не слыша свистков милиционера.

— Какой… восторженный… — задумчиво проговорила Нина. Никита охотно согласился:

— Чистая душа. Поэт. Ходит, не касаясь земли.

Мы миновали Кировскую, через Красную площадь спустились к набережной и на речном трамвае поплыли в сторону Парка культуры и отдыха имени Горького. Река эта рисовалась мне издалека могучей, размашистой, такой, как Волга, — Москва ведь! Но по сравнению с Волгой она выглядела маленькой; стиснутая гранитными берегами, перепоясанная массивными мостами, она робко пробиралась по городу, покорная и по-домашнему уютная.

Солнце село, багряно отразилось в окнах домов пламя заката; сразу повеяло холодком, сумерки сгустились, вдоль набережных зажглись фонари, и дрожащие иглы отсветов вонзились в воду.

Пароходик приближался к парку. Над головами всей своей огромностью нависал Крымский мост. Я сказал:

— Красавец какой!..

— Не мост, а мостище, — возразил Никита, запрокидывая голову, чтобы получше рассмотреть стальную махину. — Это все равно, что маленькую комнатную собачку посадить на якорную цепь или к фанерной палаточке прибить вывеску, написанную метровыми буквами. Гармонии нет. — Он улыбнулся Нине: — Извините, если не к месту сказал это слово, я его недавно узнал…

Я даже обиделся немного:

— Ну, тебе мало что нравится, ты все готов раскритиковать.

— Врешь, нравится! — воскликнул Никита и на мой вопросительный взгляд разъяснил: — Нина нравится. Вот в ней все гармонично.

Я был удивлен этим неожиданным признанием — раньше за Никитой такой бойкости не замечалось, а Нина, просияв, спросила:

— Вы правду говорите?

До нас долетели с берега звуки музыки, слитный гул голосов; мы сошли с пароходика и по гранитным ступеням поднялись в парк.