Ясные дали

Я не мог отделаться от какого-то странного изумления. Этот пароход, встреча казались мне невероятными, а свадьба — не больше, как игрой, шуткой; мне не верилось, что Саня и Лена не просто хорошие ребята, мои друзья, а муж и жена… Стесняясь своей роли жениха, Саня горбился, не знал, куда девать руки. В легком шелковом платье Лена выглядела тихой, тяжелые ее косы, как у фабзавучницы, тянули затылок книзу, и она смотрела из-под опущенных ресниц с лукавой насмешливостью.

Никита попытался выправить положение. Он встал, повернулся к Лене и Сане, держа в руке рюмку:

— Если бы с нами был Сергей Петрович, он, наверное, сказал бы так: «Держитесь всегда вместе, ребята, стойте один за другого, делите все пополам. Не бойтесь трудностей — они не страшны, когда вы вместе. Любовь победит. За ваше счастье!»

Мы выпили. Ирина шепнула мне на ухо:

— Ты бы хотел, чтобы мы очутились на их месте? — Она смотрела мне в глаза странным испытующим взглядом — глаз, который с крапиной, дерзко, дразняще смеялся, другой, затуманенный, грустил и как будто укорял. Я не знал, что ответить.

Пароход остановился, и Никита, как бы вспомнив что-то, спохватился, поспешно вылез из-за стола и выбежал из каюты.

Через некоторое время в двери появился коренастый парень в вышитой рубахе-косоворотке, с пухлыми щеками и оттопыренными большими ушами. В руках он неумело держал поднос, накрытый вышитым полотенцем. Он на секунду задержался на пороге, как бы ослепленный ярким светом; большие мягкие губы его расплылись в добродушной ухмылке. Батюшки, да ведь это Иван Маслов!

— Ваня! — вскочив, крикнула Лена.

Иван смахнул с подноса полотенце, и глазам открылся во всей своей аппетитной красе зажаренный поросенок. Иван неловко ткнулся губами в щеку Лены, потом Сани и вдруг, махнув рукой, отвернулся и заплакал.

— Что ты, Ваня? — встревожилась Лена, заглядывая ему в лицо. — Не рад, что мы поженились?

— Какое не рад! — смешно всхлипнул Иван. — Сам скоро женюсь… — Увидев меня, он удивленно воскликнул: — И Ракитин здесь! — Он опять махнул рукой, опять всхлипнул: — Эх, ребята!.. Соскучился я без вас, сил нет как! Прямо беда… — Усевшись за стол, высморкался в чистый платок. — Когда получил телеграмму от Никиты: «Встречай пароход Лермонтов свадьба Лены Сани», то два дня места себе не находил. Встал чуть свет, велел отцу заколоть поросенка, на пристань прибыл в обед — боялся пропустить пароход… И вот успел… — Он поглядел на Саню и сказал в детской своей наивности, точно находился в общежитии: — Все-таки подцепил ты Лену Стогову! Молодец! Налей, Никита, стаканчик…

— Пьешь, Ваня? — спросил Никита, глядя на него с нежностью.

— Немножко и редко, по праздникам, — ответил Иван. — Ведь я иду в шеренге сельской интеллигенции — состою в колхозе начальником столярной мастерской и секретарем комсомольской организации. Колхоз наш «Гром революции» не шибко гремит, но числится на хорошем счету. И работы мне хватает…

— А с учебой как у тебя, Ваня? — поинтересовался Никита.

Иван вытер губы салфеткой и ответил с солидностью:

— Регулярной, ну, что ли, повседневной учебы, как вот у тебя или у Сани, у меня, конечно, нет, потому как — не Москва, вечерних университетов не имеем пока. Самообразованием ограничиваюсь, литературу читаю — художественную, по сельскому хозяйству. Сейчас прорабатываю труд «Рефлексы головного мозга», сочинение Ивана Михайловича Сеченова. Давно уже изучаю, каждую страничку по нескольку раз перечитываю. Очень интересный труд…

— Ну и как, Ваня, помогают тебе эти рефлексы?