Ясный новый мир

– Ну, что вы, Александр Васильевич, – стушевался Маяковский. – Просто я старый знакомый Нино. Точнее, я дружил с ее отцом, который был тоже родом из Кутаиси. И похищать девушек я не собираюсь, тем более секретарей такого уважаемого человека, как вы. У меня к вам вот какое предложение. Я внимательно читаю советские издания. Все хорошо, все правильно в них написано, только вот что мне бросилось в глаза. Многие новости у вас даются сухо. А у нас ведь народ большей частью неграмотный. Точнее, малограмотный. По слогам предложение-другое прочитать смогут, но не всегда поймут суть того, что там написано. С другой стороны, в народе большое распространение получили лубочные издания, которые по деревням разносили офени и прочие коробейники. В них минимум текста и основную смысловую нагрузку несут картинки – яркие, простые, безыскусные. А почему бы нам не начать выпуск подобных лубков?

– Гм, предложение ваше, товарищ Маяковский, довольно интересное. Бумагу для советских лубков мы найдем, и типографиями обеспечим. Только возникает несколько вопросов. Первый – как распространять их по деревням? Для этого нужны люди, много людей. И второе – а кто, собственно, будет выпускать эти лубки? Рисовать картинки, делать подписи. Причем, если мне память не изменяет, подписи в тех, старых лубках были стихотворные. А вы ведь поэт, Владимир Владимирович.

И я хитро посмотрел на Маяковского. Дескать, парень, запомни старую солдатскую мудрость – любая инициатива наказуема. Но Маяковский, успевший послужить в армии еще при царе-батюшке и даже награжденный за усердную службу медалью, и глазом не моргнул.

– Товарищ Тамбовцев, – сказал он, – если вы не против, то я уже прямо сегодня приступлю к работе над советскими лубками на злободневные политические темы. Насчет распространения – тут вы, пожалуй, правы. Только у меня есть одна идея. До сел и деревень добираться, действительно, очень трудно. Поэтому я предлагаю делать рисунки большими и выставлять их в витринах городских магазинов. Крестьяне, приезжающие в города по своим надобностям, обязательно заглядывают в магазины. Там они и увидят наши картинки с соответствующими подписями. Потом они расскажут об увиденном у себя в деревне, и их слова быстрее дойдут до односельчан, чем агитация заезжего пропагандиста. Как вам моя идея, Александр Васильевич?

Идея была хорошая. Ведь в нашем времени Маяковский занимался чем-то подобным, выпуская с 1919 по 1921 год так называемые «Окна РОСТА[19]».

– Только, товарищ Маяковский, – сказал я, – вам надо создать команду, с которой вы будете выпускать эти рисунки-агитки. Один вы с этим делом не справитесь. Ну, а так как все это имеет прямое отношение к организации, которую я имею честь возглавлять, то вы таким образом станете моим подчиненным. Но, как мне кажется, мы с вами сработаемся.

Маяковский улыбнулся и кивнул мне. Видимо, он, в душе анархист и бузотер, заранее смирился с тем, что над ним будет стоять кто-то, отдающий указания и требующий дисциплины. Но похоже, что моя кандидатура в качестве его прямого начальника его вполне устраивала.

Я подошел к Маяковскому и похлопал его по плечу.

– Владимир Владимирович, мы с вами должны работать так, чтобы через много-много лет наши потомки, найдя наши с вами творения, гордились нами и тем временем, в котором мы с вами жили. Вот, послушайте:

Время —
вещь
необычайно длинная, —
были времена —
прошли былинные.
Ни былин,
ни эпосов,
ни эпопей.
Телеграммой
лети,
строфа!
Воспаленной губой
припади
и попей
из реки
по имени – «Факт».
Это время гудит
телеграфной струной,
это
сердце
с правдой вдвоем.
Это было
с бойцами,
или страной,
или
в сердце
было в моем…

– Чьи это стихи?! – воскликнул Маяковский. – Необычные и какие-то такие…

Он не смог объяснить – какие именно, и лишь досадливо махнул рукой. Я же не стал объяснять ему, что процитировал начало его поэмы «Хорошо!». Ее в нашем времени он написал в 1927 году. Не знаю – напишет ли он ее в этом варианте истории…

Мы посидели с ним, выпили по стакану чая с абрикосовым вареньем, потолковали немного о предстоящей работе. Потом мы распрощались. Поэт помчался творить, а я снова пододвинул к себе сводки новостей и стал их внимательно вычитывать.

15 ноября 1918 года.

Петроград. Таврический дворец.

Поручик Николай Гумилев,

кавалер ордена Боевого Красного Знамени