Ясон. Том 1

У каждого города есть своё «лицо». Это главная площадь, роскошные парки и скверы, ухоженные палисадники у аккуратных домиков, библиотеки, музеи и прочее. Всё это создано для того, чтобы впечатлить приезжего и убедить, что он нашёл город своей мечты. В таком крупном городе, как Торленс, всё это было и, если не заглядывать в тёмные переулки и не ходить вдоль старой стены и боковых ворот, впечатляло и убеждало. Сказать по правде, я и сама сначала подумала, что этот город мог бы стать для меня вторым домом. Но чем дольше я жила здесь, чем глубже изучала его, тем больше понимала, что есть совсем другая, в разы большая сторона медали. Апофеозом в моём разочаровании было посещение Шаке. Когда мы с Харисом впервые забрели туда, у меня холодок пробежал по коже. А это была лишь его окраина.

Мы свернули с широкой улицы, проехали несколько дворов стареньких одноэтажных домов и оказались на небольшом пустыре, заваленном хламом и изрытого канавами, в которые сливались все нечистоты города. Через пустырь тянулась дорога, по которой едва ли могла проехать небольшая телега. Лошади брели по чавкающему под копытами рыхлому грязному снегу, постоянно фыркая и встряхивая гривами.

– И чего тебя сюда понесло? – морща нос, уныло пробормотал Харис.

– Захотелось острых ощущений, – подгоняя Дрантугу, бросила я.

За пустырём тянулся полуразрушенный жилой район. Покосившиеся дома, самодельные халабуды и длинные навесы, под которыми, прижимаясь друг к другу, вокруг пылающих костров сидели люди. Все они были в лохмотьях, из-под которых выглядывали посиневшие от холода руки и ноги. Лица их, искорёженные и грязные, казалось, уже не способны были выражать какие-то эмоции, кроме страданий. Отовсюду слышались стоны, ужасный кашель, хрип и детский плач.

Сердце моё сжалось от этой картины. Я чувствовала себя виноватой и ехала, как можно скорее, чтобы не смотреть им в глаза. Проехав «жилой квартал», мы выехали по дороге к полуразрушенным загонам. Тощие козы и коровы толпились под покосившимся навесом и жевали сваленные в кучу полусгнившие сорняки, чуть поодаль топталось три маленькие клячи, сонными глазами сверля снег.

– Ания, – окликнул меня Харис, преграждая дорогу. – Ты что, заснула?

– А, нет, – опомнилась я, остановив коня.

– Тут огромный район, что ты ищешь? – спросил он. – Я, конечно, плоховато ориентируюсь здесь, но, может, всё-таки знаю, где это находится.

– Мне нужен маг, – ляпнула я, только потом сообразив, что проговорилась.

Харис в недоумении поднял брови и несколько секунд молчал, ошарашенно глядя на меня.

– Зачем, вархал меня задери?!

– Не важно, – недовольно отмахнулась я, подбирая поводья. – Вроде как нужен трактир «Весельчак». Если ты не знаешь, то сейчас спросим у кого-нибудь.

Проехав пастбища, мы оказались в самом сердце Шаке. Тут стояли старые двухэтажные деревянные постройки. Вдоль них тянулись крытые старыми тряпками прилавки, где лежали вперемешку посуда, старые хомуты, полусгнившая еда и старая одежда.

– Сейчас спросим, – мрачно заявил Харис, поворачивая коня к телеге, груженой едой, возле которой крутился полноватый торговец.

Он, увидев нас, расплылся в улыбке. Харис бросил ему пару серебряков и наклонился из седла. Торговец даже немного присел. Что-то быстро проговорил и махнул рукой вправо, где улица уходила за поворот. Харис подъехал ко мне.

– Поехали, тут недалеко, – сказал он, и я поскакала за ним.

Около часа мы кружили по клоаке Торленса. Наконец, проехав по узенькой прочищенной дорожке к старому деревянному дому, дверь которого представляла собой висящий кусок мешковины, мы добрались до мага.

– Дальше я сама, – спешиваясь, сказала я и подала поводья Харису.

– Может пойти с тобой? – тревожно глядя на дом, предложил он.

– Не надо, присмотри за лошадьми, – отказалась я, и, откашлявшись, пошла в дом.

Пройдя по узенькой расчищенной тропинке, я откинула мешковину и шагнула через порог.

– Твою мать, – прошипела я, споткнувшись о ступеньку и ввалившись внутрь.

Не успела я опомниться, как ко мне подскочил из темноты старичок в лохмотьях. От неожиданности я шарахнулась в сторону и треснулась головой о висящую сковороду или чан.

– Нечистая ты! – сотрясая запрелый воздух, в котором витали запахи трав, подгорелой пищи и вонючего белья, с порога сообщил мне старикашка.

– Я бы поспорила, кто из нас чище, – потирая больной затылок, пробурчала я.

Старик держал в одной руке какую-то миску, а в другой деревянную колотушку. Глаза его бешено бегали и хищно смотрели на меня. Седые волосы торчали в разные стороны, а редкая бородка напоминала старую зубную щётку. Из-под длинных лохмотьев то ли халата, то ли пончо, выглядывали худые голые ноги, обутые в полуразвалившиеся лапти.

– Покорись и очистись, – успокоившись и опустив руки, грозно проревел он.

Он сделал жест рукой, давая понять, что я должна стать на колени.

«Блин, да он не маг, а шаман какой-то. Сейчас какие-нибудь помои мне на голову выльет, потом в век не отмоюсь. Ещё и денег сдерет…»

Я неохотно опустилась на колени и напряглась. Старик таинственно замычал и начал бить колотушкой в миску.