Ясон

– О чем это я? Да, про Катеньку… Так вот в июне двадцать четвертого года оказался я в Париже и встретил я там ее. В гостинице у Сен-Мартена я скромненький номерок снимал. Она ко мне прямо туда заявилась. Говорит, в метро меня раз увидала на Трокадеро, когда делала шанж, потом знакомых обо мне расспрашивала, как меня найти. И нашла. Постарела она, конечно. И выглядела неважно: на чулках петли спущены, жакет потертый… Говорит, еле живые тогда из Крыма вырвались. Потом промыкалась в Турции, в Сербии… А теперь жить стало совсем не на что. А у меня, как она слышала, здесь поместье в Нормандии? Ну, пришлось ее разочаровать… Тут она и расплакалась. Говорит, как дальше жить не знает. Хоть в Сену кидайся. Если бы драгоценности свои из Петрограда сумела вывезти, хоть сейчас замуж бы вышла за богатого американца. Она же княгиня – по мужу, а американцы – они на титулы падки. Говорит, ей бы только бы приодеться и лоск навести, тогда можно в свет выйти. А там, держись, богатые американцы!

Кок тяжело вздохнул:

– Вот тебе и романтическая любовь, Федя! А я-то, дурак, возьми и ляпни: если только в драгоценностях твое счастье, я тебе их достану! Черт меня за язык дернул! Воистину говорят, седина в бороду – бес в ребро!

Кок зло сплюнул за борт.

– А она? – подал голос капитан.

– А она, видать, только этого и ждала. Я знала, говорит, что ты мой рыцарь, и ты меня спасешь! И тут же, не сходя с места, стала мне рассказывать, как найти ее драгоценности. Лежат они в дупле сосны рядом с ее дачей. А дача – в Вырице. Это на юг от Петрограда верст шестьдесят. Чудаки люди! Надо же, додумались: в четырнадцатом году дачу там строить! Воистину, их, слепцов, Бог разума лишил! По ее словам выходило, что сосна там приметная. В дупле – сверток с ридикюлем, а в нем – драгоценности. С собой тогда испугались на Юг везти, боялись, что в дороге все отнимут. Думали, потом вернутся в Петроград после смуты. А в городских квартирах все, что при обысках находили, и отнимали. Поэтому и решила она на даче спрятать. Ну думаю, поздно на попятную идти, придется в Петроград катиться… Пятьсот франков мне на дорогу предлагала, вот, говорит, все что у меня осталось. Я тогда гордо отказался, сам, говорю, справлюсь! А потом и призадумался: на какие шиши поеду? А уж поздно! Давши слово крепись!

Кок убрал чистую посуду и ведро в рундук. И хозяйским глазом окинул судно:

– А давай мы с тобой Федя, такелаж починим, пока погода позволяет. Вот этот фал уже менять пора.

– Работу себе ищешь? Отдыхай лучше. Тут уже весь такелаж и рангоут пора менять. Но до Сан-Франциско должны дойти. Лучше давай дальше рассказывай.

– Есть, скип! Денег, значит, не было у меня… А еще границу надо как-то переходить. Если легально – надо у Советов просить визу. Это долго. Франция Советы не признает. И дадут ли визу бывшему полицейскому чиновнику? Вопрос! А главное, выпустят ли обратно живого? Значит, надо нелегально. Вот ты, Федя, как за границу бежал? По каким документам?

– Я купил фальшивые документы моряка и нанялся по ним на шведский пароход. Оказалось, это даже дешевле, чем просили за докторское свидетельство, освобождающее от армии. Потом в Англии я купил себе новые фальшивые документы. А здесь на островах я сам себе нарисовал документы и даже получил на них настоящие французские печати. А какие документы я буду предъявлять американцам в Сан-Франциско, это я еще не решил.

– Вот и я крепко тогда призадумался. Долго размышлял, а наутро решил: а пойду-ка я к Берковичу. Это бывший мой сослуживец по департаменту. Правда, тогда он был коллежский асессор, а я только титулярный, но чужбина нас уравняла. А служил он в то время при Врангеле. Сам Климович его подобрал: помнил, видать, по прежней службе и ценил. Ты помнишь, кто такой был Климович?

Капитан отрицательно покачал головой.

– Ну да неважно… Так вот этот Беркович и проболтался мне как-то, что переправляет через границу в Россию нужных людей. Метнулся, значит, я к Берковичу. Помоги, говорю: позарез надо срочно в России побывать, только денег у меня кот наплакал. Нельзя ли мне по твоим каналам пройти? Зачем, спрашивает? По делам «Земельного банка», говорю. Ты же все свое вывез, удивляется. Не по своим, говорю, делам. Помнишь Катеньку Валуеву? По ее делам! Ну тогда он мне и помог: по большому секрету сообщил, что их людей скоро повезут морем в Гельсингфорс, а оттуда – в Петроград. Лети, говорит, в Гавр, может, и успеешь, а с капитаном сам договаривайся, я тебе для него записочку черкну. И как границу переходить тоже, говорит, будешь уже на сам на месте с финнами договариваться. Он за это не отвечает. Но где четверо, там и пятеро, проскочишь как-нибудь с ними, говорит…

***

Париж, 19 сентября 1924 года