Iassa

В общем, я ещё долго угрожала ей, а она пыталась меня успокоить. Потом я бросила трубку и завалилась на диван в дикой истерике. Наверное, впервые я чётко поняла, что к прошлой жизни возврата не будет. С другой стороны, на меня навалилось безразличие, и многие вещи почему-то стали веселить. Так ли важно уничтожить врага?

Мне вспомнилось, что Кундера выделял два типа людей в условиях критической ситуации, например, тонущего корабля. Одни бегут и давят всех, а другие предпочитают умереть, лишь бы не соприкасаться с чужими потными и разгоряченными телами.

Толпа и одиночка. Пресловутый «социум», определяющий правила поведения в форме категорического императива – и одиночка, мечтающий только об автономности своего существования. Но почему, почему моим мальчикам так интересен путь одиночки? Почему они отстаивают своё право жить особой, исключительной жизнью?

Как там у Ницше, созерцательная жизнь перестала требовать уединения, и теперь возможна в браке. Вот, ведь все возможно. Пожалуй, нет, вид мужа, углублённо изучающего Бхагавад-гиту, меня бы не вдохновил.

Уход от реальности разрушает все сложившиеся связи, сметает на своем пути всё построенное. Изменяя себя, человек изменяет и свое окружение, это закономерный процесс. Неужели я не дарила любовь своим самым близким людям, вернее, неужели эта любовь сковала их, словно прутья клетки, из которой так хочется на свободу? Большинство людей абсолютно нормальны, они соединяют в себе любовь и амбиции, добро и зло, страхи, страсть к познанию… Только это всё должно быть в меру.

Люди, выбравшие себе путь к отчуждению от реальности, становятся изгоями общества и в конечном итоге сходят с ума.

Учитель – вот в чем причина разрушения всего! С новой силой меня захлестнула ненависть к Галицкой. Но «истина настолько проста, что за неё даже обидно». Мне казалось, что я смогу вытянуть из петли своего сына, но он влезал в эту петлю ещё больше и неотвратимее. Стоит ли бороться, может, и правы были китайцы, проповедующие недеяние… Все эти мысли сумбурно проносились в моей начинающей трезветь голове.

Неожиданно в памяти всплыл разговор с приятелем Володи, Женькой, на тусовке, он вскользь упомянул, что видел случайно Володю такого-то июня, и только сейчас я поняла, что было это в тот злополучный четверг. Оказывается, он встретил его в ресторане, Володя был с друзьями, а мне ничего не сказал.

Женька был в ресторане до утра, а Зарубин сказал, что смерть Лады наступила ночью. Я непроизвольно вздохнула от облегчения, вероятно, муж давал уже показания, просто я не знала, что у него есть алиби. В списке подозреваемых по-прежнему оставались Антон и Серёжа, или кто-то третий, которого я не знаю…

Глава 12

Было три часа ночи, когда позвонил Антон. Ночные звонки в последнее время стали такой же банальностью, как утренний кофе.

– Наталья, привет.

– Привет. Ты не мог позвонить ещё позднее?

– Извини. У меня к тебе срочное дело. Я не могу ждать до утра.

– Антон, ты понимаешь, я, вообще-то, замужняя женщина, а ты спокойно врываешься ко мне со своими срочными делами.

– Извини. Но ты ведь сейчас одна?

– Одна, и сплю. Есть ещё вопросы?

– Я зайду через пятнадцать минут.

– Вот ещё новости! – со злости я швырнула телефонную трубку на пол.

Через десять минут в квартиру действительно позвонили. Я накинула халат, поглядела в глазок.

– Ты с ума сошёл!

Можно предугадать, какой у меня был вид. Честно говоря, меня это мало заботило.

– Наталья, я люблю тебя!

– До утра подождать не мог со своими признаниями? Я забыла платочек постирать, вдруг накатившуюся слезу умиления вытереть нечем!

Антон меня не слушал, покрывая мою шею нежными поцелуями.

– Молодой человек, держите себя в руках!

– Наташа… Давай уедем…

– Прямо сейчас? У тебя есть личный поезд?

– Я не шучу, понимаешь… Я не могу тебе всего сказать… У меня мало времени… Мы должны бежать…

Я его оттолкнула довольно грубо.

Мальчишка. Что он себе возомнил? Что я сейчас брошусь в его объятия? Глупый зайчик. Легкое минутное влечение не есть повод бросать все на свете. Какая необходимость бежать? Все это я выложила в одну минуту с такими леденящими душу интонациями, что Антон почти очнулся.

Что ж, сказал он обречённо, возьми вот кассету и прощай. Прощай так прощай, зевнула я, удачи в побеге из курятника. Он криво усмехнулся и открыл дверь. Потом обернулся и посмотрел на меня долгим печальным взглядом.

– Вот только не надо этих сцен, Антошка, я тебя тоже люблю, ты мне сильно помог… Но… Я тебя только усыновить, разве что, могу…

– Вот всегда ты так. Я тебе напишу, наверное… Наташа, мужайся… Ты ещё много узнаешь такого… я хотел бы тебя от всего этого защитить, но, наверное, не смогу…

– Слушай, не пугай меня на ночь глядя… Я вообще пьяная и ничего не понимаю в этих тонких экзистенциальных ходах… Голова у меня пустая абсолютно… Спокойной ночи… пока…