Ястреб в огне

– Мы удерживали ворота, потом отошли. Мой отряд оттеснили в переулок, а затем они начали драться между собой. Мы ударили им в спину, и пробились на площадь, а тут… – Он сморщился от боли. – Был бой, они дрались друг с другом, но некоторые… Несколько прорвались вдоль домов, и зачем-то напали на людей… безоружных. Мы им помешали…

– А ты?

– Это… уже под конец, когда они отходили. Они захватили детей, не меньше десятка, а мы кинулись следом. Пару отбили, а меня ткнули мечом. – Он опять уперся взглядом в свою повязку, а Мириам почувствовала, как по спине побежали мурашки.

– Они забирали детей?

– Да, забрали… мы не всех смогли спасти.

– А раненые оттуда… где они?

– В той части площади. – Он указал рукой назад, в сторону вывески "Гелиотропа", все еще висящей над головами людей. – А я… это я виноват. Мы должны были удержать ворота, но я испугался… за них, двоих. И приказал отойти, перекрыть переулки. Мы могли продержаться дольше.

– Не слушай его. – Сказала Мириам черноволосой девушке, держащей на коленях его голову, и встала. – Твой муж – герой, он сделал все, как надо.

– Я верю. – Ответила та сквозь слезы.

Мириам отошла от них на несколько шагов, и снова зажмурилась. Но в той части площади, на которую указал Никки, все цвета были похожи – боль, надежда, беспамятство, похожее на мутную дымку, сплетенную с цветными язычками.

– Пойдем. – Сказала она Арго. – Нужно посмотреть поближе, так я ничего не понимаю.

Гладиатор, молча глядевший на Никки, и его семью сверху вниз, кивнул, и осторожно развернулся.

Они обошли круглую сцену, погребенную под завалом из тюков. Раненых здесь было больше. Видимо, их оттаскивали прямо с поля боя, оставшегося позади, и складывали на плащи, тряпки, прямо на мостовую, как можно ближе друг к другу, так что Мириам приходилось переступать через тела. Люди вокруг встревоженно перешептывались, глядя на нее и гладиатора, и она вдруг поняла, что никто из них не знает – а возможно и не узнает никогда о том, что на самом деле случилось в этот день. Треск в переговорнике стал еще громче. За городом что-то продолжало греметь, эхо отражалось от домов, окружавших площадь. Мириам ловила взгляды, полные страха – как будто люди ожидали, что рейдеры вот-вот вернутся и бой продолжится.

– Это из-за него ты плакала тогда? – Неожиданно спросил гладиатор. Мириам не сразу поняла, о чем речь – целая вечность отдаляла ее от того дня в прошлом, когда они гуляли по улице вместе с детьми. От мятных леденцов и слез, сохнущих на щеках.

– Да. – ответила она просто. – А ты запомнил?

– Ты сама рассказала. Я смотрел на его жену – она тебя узнала.

– Я никогда ее не видела, но… она меня знает, и я тоже это поняла. Так заведено у женщин. Но я никогда больше к ним не подойду. – Мириам повернулась к Арго, и что-то сильно толкнуло ее в бок. Знакомый цвет, неожиданно вспыхнув рядом, заставил ее улыбнуться.

– Мириам! – Закричала Таня, обхватывая ее за пояс.

Девочка расплакалась. Мириам осторожно обняла ее за плечи, пытаясь отстранить от себя, чтобы не перепачкать в крови, покрывающей повязку и бронежилет.

– Я тебя не увидела. – Сказала она. – Ты с Пионой, да?

– Да, да… мы прятались, а потом пошли вас искать. Пришли к гостинице, но там уже никого не было, только мертвые, и ни вас, ни тети Марты. Тогда мы пошли сюда, а тут было столько людей, и мы стояли в стороне, видели барона. А потом начали стрелять, и было очень страшно, столько убитых. И мы пошли искать вас, а нашли тетю Марту…

– Марту? – Переспросила Мириам. – Вы нашли ее? Где?

– Она ранена, ее сильно ударили по голове. Пиона говорит, что она выздоровеет, но я не знаю, Пиона же не доктор…

– Веди нас к ней.

– Так вот же… – Таня потянула Мириам за руку, перепрыгивая через раненых. – Она так лежит уже долго, Пиона дала ей что-то…

Мириам почти побежала следом, глядя под ноги, чтобы ни на кого не наступить. Вывеска «Гелиотропа» оказалась слева, потом снова позади – и девушка чуть не споткнулась о тело, завернутое в серый плащ, с головой, обмотанной белым. Повязка не скрывала лицо, но Марта, казалось, спала.

Пиона, сидевшая рядом, без плаща, в простой серой блузе и джинсах, встала навстречу Мириам.

– Привет. – Сказала она. – А я уже надеяться перестала, что придешь.

– Она без сознания? Что с ней случилось?

– Я ей таблетку дала, а то она все встать порывалась, и бежать за ними…

– За кем… за ними?

Пиона подняла глаза на гладиатора, подошедшего и вставшего за спиной Мириам, ее лицо внезапно стало жестче.

– Да за теми, кто ее прикладом по голове ударил.

– Где дети? – Почти выкрикнула Мириам. И вдруг поняла, что уже знает ответ – по тому, как мигнул огонь Пионы, как напряглись мышцы ее челюстей.

– Забрали их. Бой был, прямо на площади. А гады эти, с недавнего времени, говорят, за малыми охотятся. Забрали их, прямо отсюда. Ты прости, сестричка, что такие новости – то гада этого привела к тебе, то теперь такое… Что ворона, несчастье на хвосте приношу.

– Куда они пошли? – Наклонившись вперед, прогудел Арго, низко и страшно, так что его голос отдался дрожью в животе у Мириам.