Ястребиная бухта, или Приключения Вероники [СИ]

— Я к вам с вопросом, Наденька. Нет-нет, не выходите, а давайте я лучше к вам… Замер, напряженно прислушиваясь. И прижимая к груди книгу, встрепенулся — двери открылись, вздувая белую занавеску. Благодарно клекоча, мужчина нырнул внутрь, занавеска втянулась за ним. И наступила тишина. Зашлепали позади Ники босые шаги. Пашка плюхнулся рядом, отер ладонью мокрое лицо. Заморгал сонными, налитыми кровью глазами. Кожа вокруг глаз до самых бровей была красной от маски, будто Пашка надел какие-то страхолюдные очки.

— Ну и палит. Что тут у нас?

— У нас тихий час, — ответила Ника, и медленно поднимая руки, закрутила волосы в рыхлый узел, — а Сергей Романыч все же пробился в номер с кондишеном.

— К Надежде, что ли?

— К ней. Какие же вы мужчины все-таки расчетливые. Она его неделю обхаживала, а как стукнуло, — Ника задрала голову и прищурилась на прибитый к столбу термометр, — ого, сорок три в тени! Стукнуло сорок три, и сразу она ему стала любимица. Теперь до ночи будет полоскать ей мозги своими книжками.

— Чего это расчетливые, — обиделся Пашка, валясь спиной на ступени, — он вполне себе расплотится. Собственным телом.

— Ах, бедный. А вдруг увильнет? Там у них бодрящая температура в двадцать пять. Может, он бегает по номеру, прикрываясь томиком Пушкина? И декламирует.

— Далеко не убежит. Надежда его загонит к холодильнику и там. Ну, это. Он приподнялся на локтях, прислушиваясь.

— О, батя едет. Не один. Еще тачка. Ника вздохнула. За лето накопилась усталость, а народ все еще подъезжает, хотя такого столпотворения как в июле уже нет. Оно бы и ладно, если бы не жуткая жара. Как всегда, деревенские таращат глаза, качают головами и божатся — сто лет не было такой жары. Сто не сто, но такой Ника не помнит.

— Богатая машина? — спросила просто так. Пашка встал и пошлепал в коридор, закричал из кухни, хлопая дверцей холодильника:

— Не видел. Не успел. Та скоро будут. Вышел и снова сел, прижимая к голой груди кувшин с ледяной водой.

— А-а-а, кайф…

— Простынешь, дай сюда, — Ника отобрала кувшин и прижала к себе, зажмуриваясь от удовольствия, — и не ори, Женьку разбудишь. Пусть еще поспит, они после обеда поедут. За воротами зарычал, приближаясь, сдвоенный звук мотора. Пашка встал, потягиваясь. Ника подала ему кувшин, и он гулко напился, вытер щеки ладонью. Отправился открывать ворота. Вода была вкусная, и в ней плавали тонкие ледышки. Ника глотала, ловя их языком и раскусывая. От холода немел язык и щекотало горло.

А дальше все было пылающим, будто сидела на сковородке. В духовке, поправила себя Ника. Машина Фотия въехала во двор и встала. Он вылез, помахал Нике рукой.

— Встречай гостей, Вероника! Поставив кувшин, Ника поднялась. Вторая машина во дворе въезжать не стала. И Ника пошла, шлепая старыми вьетнамками по раскаленным плиткам дорожки.

— Кусинька! — внезапная Василина засуетилась у низкого белого мерседеса, отряхивая помятый подол светлого платьица, — иди, иди скорее сюда, мпы-пы-пы, о, как я соскучилась же! Митя, скорее доставай подарки, ну как где? Я же тебе давала. Не давала? А в багажнике? Кусинька, я тебе везла набор, такой замечательный, там дезик, лак для ногтей, еще масло для ресниц…

— Васька! А чего вы как засватанные, давайте внутрь. Какие ногти, о чем ты? Дезик ладно, а лак оставь себе, и масло тоже.

— Я и оставила, — Васька отпустила Никины плечи, оглядывая темно-золотой загар и пепельно-каштановые волосы, — да ты и так хороша, обойдешься. Но я честно хотела!

— Спасибо, — засмеялась Ника, — да заходите, чего топчетесь. Митя, загоняй своего красавца.

— Мы ненадолго, — прогудел Митя, размахивая краями расстегнутой рубашки, — фух, ну и погибель. Мы в поселок щас. Васька подцепила Нику под локоть и потащила к крыльцу, упала на ступеньки, вытягивая ноги.

— Ну и жара! По телику сказали — сто лет такой не было.

— Вася, давай лучше по антарктиду, — Ника села рядом и снова схватила кувшин, присосалась к краю, пока Василина скребла по донышку, пытаясь деликатно отобрать, — на, допивай, там еще стоит, принесу сейчас.

— Про какую антарктиду тебе?

— Где лед, — мечтательно ответила Ника, — еще бураны, снега и сту-уужа. Хорошо в-общем.

— Не волнуйся. Еще полгодика и будет тебе стужа, прям на дому.

Митенька! Иди сюда, в тенечек! Но Митя с Пашкой уже скрылись в глубине ангара и гудели оттуда невнятно, пересмеиваясь.

— Так вот, — сказала Василина, тоже закручивая темные волосы и убирая их за спину, — фу, жара какая. У меня сто новостей. Я тебе быстро их перескажу и мы поедем. Ты вечером не хочешь с нами, в город?

— Не. Работать надо. Вы Женьку возьмите, и маму. Вот это будет отлично, Фотий бензин сэкономит. Василина кивнула, улыбаясь, толкнула Нику острым локотком:

— И спать тебе не одной, так? Возьмем, конечно, к семи пусть соберутся. А мы еще часок с вами посидим, вина выпьем. Митя не будет, он же спортсмен и за рулем.

— Новости, Вась, — напомнила Ника. Та кивнула, трогая кончик носа, заговорила негромко:

— Они такие все, какие-то связанные, вместе. Во-первых, ты, наверное, знаешь, да, что Беляш, дом у него отобрали.