Ястребиная бухта, или Приключения Вероники

Она жила, ходила в школу, и мальчики, да, конечно у нее были мальчики. Сосед стал курить. Выходил для этого на площадку, она слышала, как он топчется там и гремит жестянкой. Потому забегала на цыпочках, чтоб не спустился говорить с ней. Или наоборот, громко щебетала, ведя под руку Кристину.

Самого красивого мальчика, десятиклассника Сережу Табачникова приводила в подъезд, и они часами сидели на подоконнике, целовались. Наконец, ей повезло – сосед поднимался, и увидел, под тусклой лампочкой – она между сережиных расставленных колен, и его рука в вырезе кофточки. Поздоровалась серебристым голоском:

- Добрый вечер, Петр Николаевич.

Когда ей стукнуло пятнадцать, сосед уже не просыхал, домой приходил, покачиваясь, и долго беседовал во дворе с кошками.

Это был тот самый – первый мандарин. Самый яркий, большой и вкусный.

Макс Токай это понял. Как понял и то, чего хочет ее тело, которое жило будто само по себе. Как здорово им было вместе! Несколько месяцев ослепительно острых ощущений. Встречались внезапно, и он мог бросить какую-нибудь растерянную кошелку с дрожащими от обиды губами, Ласочка падала на переднее сиденье, с откупоренной бутылкой шампанского. Ехали, куда хотели. Трахались, где хотели. Дурачились и дурачили всех вокруг. Однажды он повез обеих – свою новую телку, которую обхаживал с кабаке, и Ласочку, представив ее своей сестричкой. Всю дорогу до гостиницы она называла его братишкой, чокалась с телочкой, хвалила брата. А в номере на глазах у нее разделись и трахнулись. После утешили и трахнули дуру вместе.

Ему нравилось, что Ласочка не глупа, что язык у нее не только умелый, но и отлично подвешен. Хохотал, слушая ее рассказы о мужчинах. Однажды поссорились, очень сильно. И он ударил ее, так что разбил губу о зубы. И костяшки пальцев разбил себе. Она упала на колени, глядя на него снизу. Отнимая руку от рта, - он слизывал кровь с рассеченной кожи, увидел ее глаза на обморочном от восторга лице. И сказал:

- Ого…

И это был второй мандарин Ласочки. Все стало еще лучше, еще ярче и сочнее. Появлялись мужчины, безобразно грубые, мерзкие, и это было – остро. Голый Токай валялся в кресле, это у него переняла она позу – поперек, с ногой, закинутой на спинку. Прекрасный, как греческий бог. Подбадривал, наблюдая и комментируя, говорил, что и как надо сделать с этой сукой. И под его взглядом, от его ленивых и нарочито равнодушных слов, она загоралась и пылала, не остывая. Так он привел и Беляша. Тот был хорош, пил и тогда много, но мощный организм еще держался. Она трахала их обоих, так нравилось ей думать. И Токай подсказывал, чем должен заниматься Сека Беляш. Сволочь, хитрая сволочь Токай, это его идея, с фотками и шантажом. Но вышло все так, будто Ласочка придумала сама и уговорила быдлугана. И ладно бы, все шло вполне нормально. Пока не появилась эта мелкая чернявая сучка.

Беляш дернулся на кровати, зашарил рукой и открыл глаза. Сглотнул, поднимая тяжелую голову.

- Водки… налей…

- Ага, - ровным голосом ответила, не пошевелившись.

Он снова уронил голову, глядя в потолок, сказал невнятно:

- Вот же… сука белая…

И снова заснул.

Ласочка сердито убрала руку с живота и закинула за голову.

Она как раз тогда подумала – вот он мой третий настоящий мандарин! Двое вместе. Токай и Ласочка. Оба свободны, и оба принадлежат друг другу. Смеются над всем миром. Трахают его, как хотят.

Он разозлился тогда, увидев в подвале чернявую. Сшиб фотокамеру, кажется, кому-то дал по рогам. Как она пропустила? Не заметила спьяну. Подумала, в делах какой прокол, и он просто сорвал злобу. …Как только ее осенила мысль, она рванулась к нему, приехала на тачке, он открыл, замотанный в полотенце, поняла – не один. Потащила на кухню. И смеясь, стряхивая с волос меховую шапку, рассказала ему, как они теперь будут жить. Вместе. Сделала предложение, идиотка. Раз в жизни решила передарить свой подарок, и упивалась собственной щедростью.

- Макс, ты будешь, как сейчас, понимаешь? И я буду. И мы вместе…

Он, сидя на кухонном табурете, расставив мощные ноги, прервал ее, расхохотавшись.

- Вместе? Ты с дуба упала, что ли? На тебе жениться?

Встал и, обнимая ее за плечи, сказал, подталкивая в коридор:

- Езжай, проспись, от тебя коньяком несет и куревом. Денег дать на тачку?

И не услышав ответа, предложил:

- А то оставайся, попилимся вместе.

Вместе. Только это «вместе» он ей и мог предложить. Она уехала. И правда, ведь пьяная была. Через несколько дней вызвонила его, встретились в «Джамайке». Попробовала снова все объяснить. Он же понимает! Должен понять, он один знал, какая она. Жило на свете прекрасное чудовище и искало себе пару. Нашло. Он ее пара. Два прекрасных чудовища. А он выслушал, и – отказался. Просто покачал головой и с каким-то дурацким сожалением ответил:

- Извини, Ласонька. У меня другие планы на свою судьбу.

И тут она вспомнила, что видела, и что ей говорили. Что болтал языком бухой Беляш. Ляпнула наобум:

- Она так же будет тебе все позволять? Думаешь, да? Эта черномазая!