Ястребы востока

Кормак только мгновение простоял наверху лестницы, наблюдая как Мишель и девушка поспешили вниз по ступенькам, мимо мертвых, безмолвных часовых, и исчезли за поворотом туннеля. Потом Кормак вернулся в камеру пыток и закрыл за собой дверь. Он пересек комнату, распахнул дверь, ведущую наружу. Взглянув на винтовую лестницу, уходящую куда-то вверх, Кормак на мгновение окаменел. Он чувствовал себя обреченным.

Гигантский норманн был реалистом. Он знал, что всего лишь случай привел его в самое сердце вражеской цитадели, и это нисколько не поможет ему. В Утремере жизнь всегда была опасной. Если он и дальше будет ждать возможности неожиданно ударить по Нуреддину и Косру Малику, то ему может не представиться подобной возможности. Сейчас же у него и в самом деле были шансы отомстить так, как его желала его черная душа.

То, что он мог потерять жизнь в этой заварушке, не имело для него никакого значения. Мужчины рождались для того, чтобы умереть в бою. Во имя веры. А Кормак Фицжоффри тайно склонялся к вере своих предков – викингов, поклоняющихся в Вальхалле, и был уверен, что смерть от меча – лучшая из смертей. Мишель, освободив девушку, мгновенно забыл о первоначальном плане мести. Кормак не винил оруженосца. Жизнь и любовь были для молодых. Но мрачный ирландский воин был в долгу перед Жераром и был готов заплатить этот долг, даже ценой собственной жизни. Кормак был верен мертвецу.

Единственное, о чем он жалел, так это о том, что не смог отдать Мишелю своего черного жеребца, но он знал, что его конь никого к себе не подпустит. «А теперь этот конь, если я умру, попадет в руки мусульман», – со вздохом подумал Кормак, а потом, покрепче сжав рукоять меча, направился вверх по лестнице.

Глава 5. Лев Ислама

Поднявшись по лестнице, Кормак вышел в коридор. Он двигался быстро, но осторожно. Меч ледяной сталью мерцал в его руке. Коридор неожиданно повернул, и Кормак, следуя за ним натолкнулся на турецкого воина, который остолбенел, разинув рот при виде мрачного убийцы, который тихим призраком смерти скользил по замку. Однако прежде чем турок пришел в себя, Кормак разрубил ему горло.

Мгновение норманн простоял над своей жертвой, прислушиваясь. Где-то впереди он услышал низкий гул голосов. Судя по всему, турок со щитом, на котором был нарисован ятаган, стоял на страже перед какой-то важной дверью. Редкие факелы, развешанные по стенам коридора, едва могли осветить широкий коридор, и Кормаку пришлось двигаться на ощупь. Однако он быстро обнаружил широкий портал, замаскированный за толстыми шторами. Заглянув через щель, он увидел большую комнату, где собралось множество вооруженных воинов. Они были в кольчугах и островерхих шлемах, носили широкие накидки. У каждого на поясе висел кривой меч. Все они выстроились вдоль стен, а на шелковых подушках посреди комнаты сидел их вождь – правитель Эль Гора. Нуреддин Эль Гор – высокий, худой, с тонким носом с горбинкой и темными глазами. Больше всего он напоминал ястреба. Его отчетливо семитская внешность являла собой явный контраст с внешностью, окружавших его турок. Правой тонкой, но сильной рукой он непрестанно ласкал эфес длинной тонкой сабли. Одет он был в кольчужную рубаху. Шейх-изменник, бежавший из Южной Аравии, был человеком незаурядным. Его мечта о независимом королевстве, которое он мог бы создать в этих горах, была вовсе не безумной идеей, навеянной дымом гашиша. Ему нужно было лишь заключить союз с несколькими сельджукскими вождями и франскими ренегатами, такими, как фон Гонлер, а так же принять под свои знамена побольше банд арабов, турок и курдов. Тогда Нуреддин и в самом деле стал бы представлять угрозу как для Саладина, так и для франков, которые все еще пытались сохранить Утример… Среди собравшихся в комнате турок Кормак разглядел овчинные шапки и волчьи шкуры диких вождей курдов и туркмен. Выходит, этот араб и в самом деле был достаточно известен, раз к его войску примкнули такие личности.

У занавешенного дверного проема сидел Косру Малик – старый воин, хорошо известный Кормаку. Он имел характерное для своей расы крепкое телосложение, был среднего роста. Его лицо казалось темной суровой маской, вырезанной из сучковатого дерева. Даже сейчас, сидя на совете, он был в остроконечном шлеме и позолоченной кольчуге, держал на коленях украшенный драгоценностями ятаган. Кормаку показалось, что воины собрались, чтобы обсудить нечто важное, потому что все собравшиеся были в доспехах и хорошо вооружены. Тем не менее он решил не терять времени даром. Решительным движением сдвинув полог в сторону, он вошел в комнату.

Все собравшиеся на мгновение замерли, а гигант-франк тем временем добрался до Корсу Малика. Турок, побледнев, как полотно, вскочил на ноги, словно распрямившаяся стальная пружина, занеся ятаган. Но это ему не помогло, потому что Кормак ударил со всей силы. Северный меч обрушился на изогнутый клинок Востока, сломав его, словно деревянную палку, а потом рассек кольчугу на плече, как будто она была бумажной, перерубил плечо турка и глубоко впился в грудь.