ЯТ

Прилавки менялись перед нами словно в медленно проворачивающемся калейдоскопе, который всегда забавно рассматривать. Но ещё забавнее – представить, что мы стоим на месте, а Ярмарка медленно поворачивается, открывая новые и новые картины.

– А вы знаете, что это наш последний шанс! – ужаснулся один из разговорщиков.

– Не последний! – ухмыльнулся второй (а может, первый – мы не видели, кто начал разговор). – У меня ещё есть! – и он достал из-за пазухи горсть чего-то. – Вот они!

– Отлично! Надо использовать их! Немедленно!

И оба быстро умчались.

Не только мы проходили мимо говорящих – и говорящие проходили мимо нас:

– … ничего – придёт и твой черёд!

– Да, как же, придёт он! Принести надо.

– Ты думаешь, за… – и голоса удалились, следуя за хозяевами.

Нам навстречу – а потому очень быстро – шли двое:

– …Послал ему парочку проклятий в голубом конверте. А они проели бумагу и выпали – до того едкими оказались… – вот и всё, что мы успели услышать: момент встречи прошёл.

Но за ними следовала новая пара разговаривающих, один из которых жаловался другому:

– Моя розовая мечта сгорела голубым пламенем…

За прилавками продолжали торговаться:

– Так что, откровенность за откровенность?

– Баш на баш, значит? Э-э, нет, так не пойдёт. Вы посмотрите, какая она у меня!

– А у меня?

– Это же… это же шарлатанство!

– Что вы! Всего-навсего неболшой обман.

– А почему не небольшой?

– Он гораздо жёстче, не такой мягкий, чем вы сказали.

– А он не вырастет?

– Возможно.

– И что будет?

– не знаю. Давайте поразмышляем: бо-ольшой об-ман. Бо-оман, бооман, бо-омон, бо-омонд, бомон-д…

Кто-то, сгорбившись, продавал индивидуальность – снял с себя и наполовину держал в руке, а наполовину – наброшенной на плечи. Из-под неё виднелось что-то серое и малопривлекательное, скользкое на вид. Но на ощупь проверять не хотелось.

– Зачем вы её продаёте? – спросил Том, которому хотелось узнать как можно больше. А не спрашивая, как узнаешь?

– Нужда заставила, – угрюмо проговорил человек, сутулясь.

Мы посочувствовали, но чужая индивидуальность нас не устраивала: мы имели собственные.

Перед одним из магазинов толпилось ну очень уж много народу.

– В чём дело? – спросили мы. Оказалось, выбросили инкогнито. Из Петербурга. Многие просили хоть одним глазком взглянуть. Этим подбивали один глаз, а вторым разрешали посмотреть. Но много ли после такой операции увидишь?

Чуть в стороне от нас поднимали и опускали хай – большое брезентовое полотнище. То ли проветривали, то ли вытряхивали, то ли встряхивали что-то на нём. Или не что-то, а нечто – нечто конкретное, например.

Незнакомый человек, проходя мимо и улыбнувшись мило, подарил мне обаяние – просто так. Наверное, необходимость в нём отпала, и он решил от него избавиться: не любил обаяния без необходимости.

Для меня оно стало настоящим данайским даром: я ничего не мог поделать с его обаянием, в купленную корзинку оно не влезало. Попробовал сложить его хотя бы вдвое – не получилось. Хотел свернуть в трубочку – не вошло.

Пока я возился с обаянием, отойдя в сторону, к Тому подошёл маленький голупоглазый мальчик, тащивший за рукав большого, и проканючил, подражая хищной птице канюку:

– Дядя, скажи ему, чтобы он сделал мне одолжение.

– Из чего я его сделаю? Охоты нету. Да и не умею я… – отпирался большой, сосредоточенно наматывая сопли на палец и вытирая под носом подолом.

– А что ты с ним будешь делать? – спросил Том, польщённый тем, что его назвали дядей.

– С горки кататься.

– Да сделай ты ему, – обратился Том к мальчику постарше, – трудно, что ли?

– Ладно, пойдём, дружок, – отозвался тот, – поищем должок, растянем…

Мы снова свернули в торговые ряды: они вклинивались в обычную городскую улицу, но быстрее заканчивались. Как и обещал Гид, вторая Ярмарка существенно отличалась от первой, но представляла собой скорее локальный периферийный рынок, а не филиал центрального и даже не филиал филиала центрального. И всё же кое-что новенькое мы увидели и услышали.

– Берите примеры! Берите! Хорошие примеры! – надрывался торговец, стоя за прилавком.

– Так ли они хороши? – усомнился Том.

– Извольте посмотреть, сами убедитесь, – продавец указал на разложенные на прилавке примеры, – примерьте.

Том долго рассматривал предлагаемое. Особенно ему понравился пример для подражания, двойные контуры которого привлекали взгляд. Он долго вертел его в руках, разглядывая, потом спросил:

– Ну, и куда его?

– Вставляется в подражание, – пояснил продавец. – Вот этой стороной.

– А само подражание где? – не успокаивался Том.

– Купите где-нибудь. Вон в том магазине хотя бы, – указал рукой продавец.

– А-а, так это запасная часть! – догадался Том.

– Скорее, расходный материал, – пояснил торговец. – Пример входит в подражание, как магазин – в автомат.

– В магазине купить, а потом магазин – в автомат?

– Но это если вы магазин для автомата купите в оружейном магазине. А само подражание продаётся вон в том магазине, магазине подражаний.

– Ага! – понял Том и со вздохом вернул пример на прилавок.

Продавец не принял вздох в качестве платы, а лишь сувениром.