Ява

— Ни что, а кто… обезьянка есть такая, где-то в Африке живёт. Хватит мне тут умничать. Вы только посмотрите на эту рожицу улыбающуюся. Ну, разве не обезьянка? Взвод! Смирно! Слушай меня внимательно… впитываем бойцы… Калибека от руля отстраняю. Хорошо, сволочь, что двигатель не разморозил. Будешь, мавпа, лычками делиться. Сегодня рапортом буду ходатайствовать перед командиром части о понижении тебя в звании до младшего сержанта. И тем же рапортом ходатайствовать о присвоении звания ефрейтора Яванскому. Молодец, солдат. Вовремя сообразил. Если бы не он, пришлось бы тебе, Калибек, письмо домой карябать, чтобы мамка с папкой новый двигатель покупали. Вольно! Разойдись, — Красненький заложил руки за спину, ссутулился и пошёл на выход из роты. Остановился. Обернулся. — Яванский, заступай сегодня в наряд по КТП. Не эту же обезьяну ставить. Чего доброго, ещё ЧП какое наладит.

— Это поощрение? В дополнение к «сопле»? — засмеялись товарищи.

— Нет, это доверие. Ява, готовься в наряд.

Красненький убыл из роты. Все занялись своими делами. Скоро на завтрак. Встали в пять утра. Мороз и беготня дали о себе знать чувством подступающего голода. Ребята ходили по расположению и нет-нет подшучивали над Валеркой.

— Ну вот, дослужился до «собаки».

— Если так дело пойдёт, домой старшим сержантом уедешь.

— Бери выше… старшиной.

К несению службы в нарядах роты МТО всегда добавлялся наряд по контрольно-техническому пункту. Это небольшое здание, расположенное при въезде в автопарк части. Состояло оно из нескольких помещений: комнаты несения службы; проходного тамбура с вертящимся колесом и окошком для пропусков; комнаты отдыха; учебного класса и помещения, где имелось несколько резервных аккумуляторов на случай тревоги. Несение службы в наряде заключалось, в основном, в открывании и закрывании ворот. Вечером, естественно, наведение порядка в помещении.

Проверка и приём под охрану транспорта, боксов и хозяйственных помещений. Не так давно территория автопарка охранялась часовыми. Это был пост номер три. В учебной роте Валерка и сам не раз заступал на этот пост. В ночное время никто в парке не шарахался и через его территорию не проходил. Сейчас же за порядком на территории автопарка в ночное время приходилось следить дневальному, осуществляя обход. Вот и всё несение службы. Если ещё в качестве дежурного заступал «мировой» прапорщик, служба превращалась в мёд. Можно было выспаться или просто провести время в своё удовольствие. Писать письма. Читать книги.

Валерка заступал в наряд со старшим прапорщиком Николаенко. Они уже были знакомы по пятисоткилометровому маршу. Но не настолько, чтобы считать их друзьями. Дежурный по наряду не пугал и не радовал.

Спокойно отстояли развод и приступили к несению службы. Дежурные сделали соответствующие записи в книге приема-сдачи дежурства.

До двадцати двух каждый был занят своим делом. Валерка открывал ворота, впуская в парк прибывающие машины. Осматривал машину и заносил в журнал необходимые записи о её техническом состоянии. Принимал путевой лист. Проверял спидометр.

Аккуратно вносил его показания в путёвку и журнал. Ближе к вечеру, когда все убыли на ужин и парк опустел, Валерка опечатал печатью дежурного боксы и подсобные помещения.

Всё это время Николаенко то разговаривал с кем-то по телефону, прикрывая рукой трубку, то разговаривал с коллегами по службе, заходящими «на огонёк». Ближе к двадцати двум тридцати от него слегка тянуло спиртным.

— Товарищ прапорщик, идите спать… Я подежурю… Мне не привыкать.

— С чего ты взял, что я хочу спать?

— Просто предложил. Завтра целый день в этой конуре сидеть.

— Твоя правда, но, честное слово, спать и не хочется. Давай лучше поговорим.

— О чём?

— Да хотя бы о тебе. Я ведь о тебе ничего не знаю, а парень ты, видно, неплохой. Только в части ты как бельмо на глазу. Все о тебе что-то знают и рассказывают разное. Вот другой прослужил два года и уехал. О нём никто и не вспоминает, да и во время службы шибко не помнили. Такие, как ты, всегда на виду. Неуёмные какие-то. Ну, рассказывай.

— Чего рассказывать? Всё как у всех. Родился. В садик ходил, школу окончил, в техникум поступил. Женился, в армию загремел. Дочка родилась. Настенькой назвали.

— Ничего себе, и это ничего интересного? Да одним предложением кладезь информации… А теперь давай поподробнее.

Валерка начал рассказывать о себе. Так, как он мог. О чём-то умалчивал: о том, что было неприятно вспоминать, или о том, что могло навредить другим. В глазах Николаенко он видел неподдельный интерес. Прапорщик задавал вопросы, что-то уточнял… а в конце Валеркиного рассказа сказал,