Явление Люцифуга

– Люцифуг! – радостно вскрикнула Эльза, которая, надо сказать, не сидела сложа руки и уже пыталась делать подкоп.

– Так! Быстро на лошадей! – скомандовал я, упреждая Бонины упреки. – Как сможете, шагом. Только не свалитесь!

Я сам подсадил моих подопечных на коней стражников и слегка хлопнул тех по крупу, отчего они затрусили по дороге мелкой рысью. Эльза только вцепилась в сбрую и напряженно смотрела на дорогу. Боня же проклинал свою горькую судьбу и сетовал на то, что особам духовного звания не следует скакать, как каким-то кавалеристам. Ничего, привыкнет! Звания-то у него, кстати, уже нет. Надо напомнить, чтобы не задавался.

Оставался последний штрих. Я отвязал остальных лошадок, предварительно попортив экипировку, то есть перерезав несколько ремней упряжи. Не думаю, что стражники, даже поймав своих скакунов, смогут как следует держаться на них без седла. После этого я взобрался на последнего коня и ринулся догонять мою парочку. А ведь действительно страшно, прав Боня! Это вам не на автомобиле разъезжать! Взбрыкнет такая лошадка, и поминай как звали. Мне так кажется, после падения несколько переломов и сотрясение мозга обеспечены.

К счастью, наши скакуны оказались смирными и хорошо выдрессированными, так что больших проблем даже у таких наездников, как мы, не возникало. И еще: чем лошади выгодно отличаются от людей, так это тем, что не задают лишних вопросов. Ну и что, что на спине никого не видно. Тяжесть чувствую – и еду, без вопросов!

Долго такая идиллия продолжаться не могла. Присмиревший было Боня решил, что он уже достаточно намучился, а потому захотел сойти на землю. Не буду его укорять: надо так надо. Но для этого он не придумал ничего лучшего, как изо всех сил натянуть удила и скомандовать: «Тпру!» Наверное, у какого-нибудь лихого кавалериста подсмотрел. Лошадь, оскорбленная таким отношением, с громким ржанием поднялась на дыбы, и наш бравый всадник неминуемо слетел бы на землю, если б не держался так крепко за сбрую. Он завис между лошадью и землей, не в силах произнести ни слова, а потом, когда конь снова встал на ноги, отпустил руки и шлепнулся-таки на дорогу. К счастью, высота была небольшой, и он отделался обычными ушибами пятой точки, за что проклял ни в чем не повинную лошадку, объявив ее порождением скверны. Коняшка, не обратив на эти слова никакого внимания и освободившись от седока, поскакала куда-то по своим лошадиным делам.

Нам с Эльзой не оставалось ничего иного, как тоже спешиться. Не буду описывать этот грустный процесс. Скажу только, что выглядело все крайне неэстетично, зато прошло без травм. Мне было легче, так как в последний момент я сообразил, что могу немного взлететь. Вот так-то, поживешь немного на Земле – и все свои демонические способности позабудешь!

Реквизированная у стражников еда оказалась не слишком изысканной, зато сытной, так что настроение после завтрака у нас улучшилось. Но не настолько, чтобы сделаться совсем уж хорошим. Герцогство Дондурдурское пока что явно не оправдывало возлагавшихся на него надежд. Что там преследуют, что здесь… Тут хотя бы сжигать пока не собираются, и на том спасибо. Но мы как-то рассчитывали на более радушный прием.

– Да, – вздохнула Эльза. – Тяжеловато нам придется! Ни знакомых, ни денег, ни еды…

– Зато у меня есть демон, который поможет добыть еду и деньги, – заметил Боня. (Ишь, какой собственник! Из таких смиренных типов и получаются рабовладельцы, дай им волю!) – К тому же что есть золото? Презренный металл! Я вообще, как и многие святые отцы, полагаю, что он может быть изобретением Лукавого!

Чтобы хоть как-то подбодрить мою парочку, я выложил перед ними возвращенные деньги. Признаться, я о них просто запамятовал. У уплетавшего за обе щеки Бони загорелись глаза, и он, не отвлекаясь от своего основного занятия, принялся пересчитывать сбережения.

– Эти разбойники прикарманили целых двадцать золотых! Чтоб Сатана на том свете искупал их в расплавленном золоте! – сердито высказался Боня, посчитав все несколько раз.

Сомневаюсь, чтобы Сатана стал заниматься таким глупым делом, но речь не о том! Ничего себе смирение!

– Ведь это же просто презренный металл! – притворно удивилась Эльза.

– Что ты понимаешь в финансах, женщина! – воскликнул монашек, снова демонстрируя мужской шовинизм. – В нашем грешном и несовершенном мире без этого золота, к которому я, конечно, отношусь с должным презрением, увы, не обойтись!

– Ваше освобождение стоит этих денег! – заметил я, предотвращая разгорающийся конфликт (Эльза явно собиралась дать достойный ответ), но тем самым вызвал огонь на себя.

– Что ты хочешь этим сказать? – подозрительно спросил Боня.

– Пришлось бросить их стражникам. Чтобы они передрались, – пояснил я, заранее поеживаясь в ожидании вспышки монашеского гнева.

– Ты позволил себе распоряжаться нашими деньгами?! – взвыл Боня. – Твоими руками действовал сам враг рода человеческого, отец мотовства!