Явление Люцифуга

– Под благословенной властью его высочества! – поспешил вставить староста. Они тут все такие или нам попался такой подхалим? – Здесь каждый честный человек чувствует себя так, словно попал в рай!

Да? Что-то я не заметил!

– Это то что надо для добрых людей! – согласился Боня. Эльза же отчаянно зевала под это словоблудие. Если так пойдет дальше, то мы уснем через пять минут!

Наступила пауза. Все отчаянно скучали. Хозяин прекратил расспросы и, похоже, чего-то ждал. Хоть бы обед предложил! Я уже подумывал о том, чтобы уйти отсюда подобру-поздорову, но в этот момент за окном послышался цокот копыт и скрип колес. Сюда явно пожаловали еще гости. Очевидно, староста этого и ждал. Он вскочил с места как ужаленный и, пробормотав какие-то извинения, ринулся к двери.

– Может, сбежим, пока не поздно? – шепотом предложила Эльза, кивнув на окно в противоположной стене.

– А зачем? – удивился Боня. – Нас встретили с должным почетом. Сейчас, наверное, подадут обед. Мы передохнем немного, а потом отправимся в какой-нибудь город, где добьемся аудиенции у важных лиц. Там мы устроим твое будущее, а меня восстановят в священном сане…

– Тьфу! – Эльзе этот план пришелся явно не по душе. Она имела на будущее бывшего монашка собственные виды.

– Пойду-ка я послушаю, в чем дело, – предложил я. Мне совершенно не нравился этот неожиданный визит и то, как староста на него реагировал.

– Говорят, путники. Сбежали из графства, – услышал я обрывки разговора.

– Думаю, они, – ответил голос, явно привыкший повелевать.

Я осторожно выглянул в окно. Перед домом стоял очень даже неплохой по здешним меркам экипаж, запряженный четверкой лошадей. Из него вышел человек в черной одежде, которая, однако, выглядела довольно щегольски. Судя по всему, это была важная птица, так как староста непрерывно отбивал поклоны и лебезил так, что его показное радушие перед нами выглядело на этом фоне верхом пренебрежения. Карету сопровождали двое кавалеристов. Так что побег едва ли удался бы. Что ж, посмотрим, что им надо от моих подопечных.

Дверь стремительно отворилась, да так, что я едва успел отскочить в сторону. Первым шел староста, пятясь задом и не переставая кланяться. За ним вошел щеголь в черном.

– Вот эти люди, господин советник! – пояснил староста, хотя, кроме Бони с Эльзой, в доме все равно никого не было.

– Вижу, – разумно ответил тот. – Рад приветствовать вас от имени его высочества, изъявившего желание удостоить столь почтенных путников аудиенции. Мы очень сожалеем о прискорбном инциденте, произошедшем на границе, виновники понесут суровое наказание. – Ого! Они уже и об этом пронюхали?

– К самому герцогу? – удивленно воскликнула Эльза.

– Конечно! – самодовольно шепнул ей Боня, а потом, поднявшись, напыщенно произнес: – Мы будем счастливы пообщаться с его высочеством и готовы забыть об этом прискорбном случае.

– Тогда попрошу вас следовать за мной! – Человек в черном сделал приглашающий жест. Все происходило безукоризненно вежливо, но мне почему-то казалось, что, если бы моя парочка попробовала отказаться от этой чести, разговор был бы совсем иным.

Боню с Эльзой усадили в экипаж, щеголь уселся напротив, и карета плавно покатила вперед, оставив на крыльце кланяющегося старосту. Мне, разумеется, места внутри не нашлось, так что пришлось вскочить на запятки, словно какому-нибудь лакею. Что ж, не привыкать! Сопровождающие кавалеристы ехали по бокам, держа оружие наготове. Не знаю, может, кому-то это и показалось почетным эскортом, но если по мне, так самый настоящий конвой! Девушка, кажется, придерживалась того же мнения; по крайней мере ее лицо выглядело очень напряженным. Монашек же блаженствовал. Теперь все шло так, как он, очевидно, и предполагал. Он, кажется, готов был уже простить даже пограничников.

– Я же говорил, что невинно пострадавшие от ордена и светских властей графства должны пользоваться здесь заслуженным почетом! – разглагольствовал он. – Особенно если это особы духовного звания!

– Посмотрим! – сквозь зубы бросила Эльза, которая не собиралась ни соглашаться, ни возражать, пока дело не прояснится окончательно.

– Мы наслышаны о ваших злоключениях, – небрежно заметил щеголь, глядя в окно. Несмотря на свободную позу и беспечный вид, его рука лежала на рукояти сабли.

– О них должно быть известно всему миру, к великому позору ордена и властей графства! – согласился Боня.

Карета катила быстро и, насколько это возможно при таком состоянии дорог, плавно, так что мои утомленные путники вскоре задремали. Их провожатый же не расслаблялся ни на секунду. Как и я в своей неудобной позе. И за что мне такое: есть под столом, ездить на запятках… За неделю такой жизни всякое самоуважение потеряешь!