Явление Люцифуга

– Ты прикажешь выжечь мне язык каленым железом![9] – твердо произнес Боня и гордо приосанился.

– Что ж, зовите палача! – приказал правитель, и кто-то из советников сорвался с места, готовый привести этого почтенного мастера.

– Только если ты прикажешь выжечь мне язык, ты нарушишь слово! – рассмеялся Боня. Чего это он несет? Ну-ка, послушаем…

– Герцог Дондурдурский никогда не нарушает данного слова! – гордо заявил правитель, и придворные дружно закивали.

– А сейчас нарушишь! – дерзко отвечал Боня. – Ведь если палач займется моим языком, то получится, что я сказал правду!

– Действительно, – хмыкнул герцог, поразмыслив над этим аргументом. – Что ж, тогда будешь висеть на дыбе. Мне так даже больше нравится.

– Не получится! Тогда ты тоже нарушишь слово! – весело заметил Боня и, как мне почудилось, даже показал язык.

– Не нарушу! – Правитель ударил по подлокотнику трона. – Герцоги Дондурдурские никогда не нарушают клятв!

– А вот и нарушишь! – Боня развлекался вовсю. Он попал в свою стихию и теперь с удовольствием занимался софистикой. – Если ты меня подвесишь на дыбе, то получится, что я солгал! И тогда мне полагалось бы выжечь язык. Но если ты сделаешь это, то значит, я сказал правду, и меня следовало бы отправить на дыбу!

Эльза и большинство советников отчаянно хлопали глазами, пытаясь проникнуть сквозь эти логические хитросплетения. До некоторых начало доходить. Кто-то даже хлопнул себя по лбу, а на лице самого старшего из них даже промелькнуло что-то вроде усмешки. Не буду хвастаться, но я понял смысл этого заявления одним из первых. Получалось, что герцог действительно попал в безвыходную ситуацию!

– Выжечь язык… Нет, нельзя, иначе это будет правдой… На дыбу… Нет, иначе это будет ложью… – бормотал герцог, кусая от досады губы и зло вертя один из перстней. Ему безумно хотелось наказать пленника, но сделать это – значило потерять лицо, нарушить клятву. Похоже, Боня умудрился выкрутиться сам! Вот не думал, что его вечные умствования могут принести какую-то пользу.

– Так что с ним делать-то, ваше высочество? – поинтересовался простоватый палач, не понимавший, в чем заминка.

– Замолчи, дурак! – заорал на него герцог. – Иначе сам на дыбу пойдешь!

Советники напряженно перешептывались. Даже самые тупые из них поняли, в чем дело (или объяснили коллеги), и теперь опасались, как бы гневающийся правитель не начал наказывать всех подряд.

– Вот что! – Герцог тяжело дышал и бешено вращал глазами. – Отвести его пока в камеру. А если вы, – он обвел тяжелым взглядом затрепетавших советников, – к вечеру не найдете выхода и не объясните, как мне подвергнуть его заслуженному наказанию, не нарушив слова, наказаны будете вы сами!

– Ее тоже в камеру? – Кто-то из стражников показал на Эльзу, которая уже успела подняться с колен и с обожанием глядела на своего премудрого Бонечку.

– Зачем в камеру? – усмехнулся герцог. Очень нехорошо усмехнулся. – Отведите ее в гостевые покои. Я ее потом навещу. И не дай бог, если с ней что-нибудь произойдет до моего прихода!

– Как хорошо! – тихо проговорил простодушный монашек. – Ты побудешь в человеческих условиях! А мне он тоже ничего не сможет сделать. Так что я пока потомлюсь в камере, а потом Люцифуг меня освободит! – Его бы устами да мед пить!

– Ты что, ничего не понимаешь? – вздохнула Эльза.

– А что я должен понимать? – поинтересовался Боня.

– Ну, зачем он придет…

– Поговорить, наверное, – пожал плечами бывший монашек. Вот святая простота! – Может, ты его убедишь нас отпустить.

Эльза только сплюнула с досады, а торжествующего Боню повели в камеру. Теперь он точно станет еще более высокого мнения о себе и своих умственных способностях! Я, конечно, не стал отправляться следом за ним. Куда важнее сейчас было защитить девушку от разозленного ублюдка.

– Подведите ее поближе! – скомандовал герцог, и двое стражников, подталкивая Эльзу пиками, проконвоировали ее к трону.

– Что ж, неплохо! – Правитель разглядывал девушку с похотливым интересом. – Жди меня, красавица. – И он попытался потрепать ее по щеке.

Этого Эльза не стерпела. Она ловко извернулась и вцепилась зубами в украшенный перстнем палец. Герцог взвыл от боли, но хватка была крепкой, и стражникам удалось оторвать пленницу от правителя, только приставив к горлу саблю.

– Отвести в покои и следить в оба! – Герцог переводил свирепый взгляд с окровавленного пальца на девушку и обратно. – Ты узнаешь, каким я бываю, если меня разозлить! Застенки инквизиции покажутся тебе после этого раем!

И стражники потащили упирающуюся Эльзу к дверям. Она по пути еще попыталась плюнуть в обидчика, но, к сожалению, расстояние оказалось великовато. Я заметался: то ли бежать за ней, то ли остаться с герцогом. Но в конце концов выбрал второе. С девушкой до его прихода все равно ничего не случится: этот ублюдок захочет насладиться местью сам. А вот понаблюдать за ним было бы неплохо. Кто знает, что еще придет в такую мерзкую голову!