Явный, сумрачный, финальный

– Не сразу. Ее вынесли оттуда, ко мне доставили. А что мне делать при таком поражении? Я вызвала бригаду из города… Но это год назад было, тоже зима, заносы… Они не успели. Когда они прибыли, Ирина Михайловна уже была мертва.

Ни одна из этих смертей не могла иметь отношение к Елене – смысла не было. Север расстройства как такового не чувствовал, он и не надеялся, что его наскоро слепленная теория к чему-то приведет.

– А третий случай? – поинтересовался он. Это было в большей степени стремлением отсрочить момент, когда ему придется возвращаться в промерзшую машину, чем реальной надеждой узнать нечто важное.

– Соня Антипенко. Очень, очень печальный случай, – помрачнела медичка. – Терпеть такие не могу! Я после них месяцами сплю плохо…

– Почему?

– Потому что думаю все, что могла бы помочь человеку – и не помогла. Какой из меня после этого врач!

– Думаю, что все-таки хороший, раз у вас появляется сожаление… А что именно произошло с Соней?

– Она отравилась, и очень сильно, – ответила девушка. – Не знаю, чем, и она не знала. Говорила, что ела то же, что и все… лукавила, наверно. Соня сидела за хранение наркотиков, возможно, это как-то связано… Не знаю. Я в жизни такого сильного отравления не видела! Бедняжку рвало, сначала едой, потом кровью даже, диарея не прекращалась, живот болел так, что она криком кричала. Я все перепробовала, что у меня было! Но разве это много? Нам ведь по-настоящему сильных препаратов не дают, я ей даже настоящее обезболивающее дать не могла… Я попробовала связаться с городской больницей, просила о помощи. Но они как узнали, что речь о пищевом отравлении, сказали мне справляться самой. Мол, у них все переполнено, не хватало им еще зэчки, которую постоянно проносит – как-то так. Я надеялась, что она справится – молодая ведь, тридцати не было, и ничем серьезно не болела… да не повезло. У нее даже не было родственников, которые пожелали бы ее забрать, так и захоронили на ближайшем кладбище.

Чувствовалось, что медичку действительно печалит судьба заключенной. Север же сейчас думал о другом: похоже, он, не целясь, задел нечто серьезное! Необъяснимое отравление, нетипичные симптомы…

Может, совпадение. А что, если нет?

– Скажите, а когда заключенные болеют, другие их навещают? – осведомился он.

– Бывает иногда, если они подружились… Тут же не тюрьма, они свободно по колонии перемещаются! Я благодарна тем, кто навещает. Во-первых, это по-людски. Во-вторых, они мне здорово помогают, если загрузка большая: могут помыть, покормить своих.

– Действительно, по-людски… Вы не помните, не приходила ли к Соне Антипенко Елена Рязанова?

– Я слабо представляю, кто это, – покачала головой медичка. – А память у меня хорошая, лица и имена мгновенно запоминаю. Если я не помню эту Рязанову, значит, она сюда не приходила.

Что ж, вот и вся красивая теория… Все-таки совпадение. Север отставил в сторону чашку и, готовясь уходить, спросил уже между делом:

– А вообще Соню хоть кто-то навещал?

– Конечно! С ее симптомами, ей постоянно помощь нужна была, она же слабая совсем стала – кормить ее, подмывать и все такое. К счастью, к ней подруга регулярно ходила, она меня очень спасала!

– Вы не помните, как звали эту подругу?

– Наталья Загорова, – без тени сомнений ответила девушка. – Я ей так благодарна, что в жизни это имя не забуду! Наташу в колонии не очень любили, вам это наверняка сказали. Но я-то знаю, какой она на самом деле добрый и светлый человек! Она одна навещала Соню до самой смерти…

* * *

– Она не могла оставить все это здесь! – решительно заявила Алиса.

– То есть, убить человека могла, а цветы бросить – нет? – удивился Дамир.

– Разве это не очевидно?

Каждый квадратный метр дома Елены Рязановой был отдан цветам. Чувствовалось, что она даже перепланировку провела, чтобы ее зеленым «питомцам» достались лучшие условия. Полноценной семье, особенно с детьми, здесь было бы неудобно, растениям – в самый раз.

Рабочая зона флористки была ограничена и ограждена от той, где размещались комнатные растения. Елена спала рядом с ними, обедала, установила для них специальные лампы и обогреватели. Весь свой немалый доход она тратила на цветы. Ее действительно не интересовали деньги как таковые, в ее жизни была совсем другая страсть.

– Думаю, тут какой-нибудь диагноз найдется, – заметила Алиса, фотографируя окружающее пространство на мобильный телефон. – Пусть Ланфен посмотрит, может, что и скажет.

Судя по пространству, цветов раньше было больше. Но за ними некому было ухаживать, когда Елена отправилась в тюрьму, и по возвращении ее встречали истлевшие листья. Это все равно что обнаружить трупы домашних животных, пожалуй… Рязанова тут же начала восстанавливать запас, могла бы за год наверстать упущенное, благо деньги позволяли, но она этого почему-то не сделала. Наверняка что-то ей помешало, но что – Алиса не представляла.