Язва

Путешественник едва успел ухватиться за ствол пурпурной полисифонии. Казалось, весь мир вокруг опрокинулся. Перед ним больше не было ни гигантской губки эспериозис, ни самой тропинки. Ничего, кроме черной воды с гигантскими водорослями. Амазонка и ее спутник, похожий на кузнечика, сидели на огромном листе антероморфа у самой воды. И оттуда раздался воздушный голосок:

— Эта тропинка существовала какую-нибудь тысячу лет назад. Мы с Анг'Ри вытащили ее из прошлого, именно так мы поступаем каждый раз, когда отправляемся на охоту, иначе все наши в Крайних горах подохли бы с голода, как те, на равнине! Нас всего десяток, кто может это делать. Но только не стоит увлекаться этими фокусами — они влияют на устойчивость общего состояния и так уже бурлящей планеты…

Не успела она закончить фразу, как плоскость опять опрокинулась.

Анг'Ри издал предостерегающий крик, и все трое полетели в пустоту. Неизвестно откуда прилетевший ураган сбивал полисифонии и антероморфы. Троица кое-как приземлилась на один из гигантских гребней звездчатого коралла, «которого здесь не должно быть, — понял на этот раз Валеран. — Он вызван из другого времени…» Вокруг них черная поверхность вздувалась, поднималась, словно панцирь гигантской морской черепахи, потом лопнула, как сине-зеленый гнойник, из которого забили зеленые языки пламени. Как будто взорвалось первобытное болото.

Одновременно окружающий мир потерял последние остатки стабильности, его структура стала распадаться, плоскости какой-то немыслимой геометрии возникали из хаоса.

— Время поворачивается, — крикнула Талестра, спрыгивая с гребня. — Быстрей, быстрей!

И она побежала, погружаясь сначала по щиколотки, а потом по колено, по кипящему болоту.

— Быстрей, быстрей!

Открывшаяся бездна изрыгала призраков — скользких цератозавров, бьющих по воздуху своими тонкими крыльями, горгон, у которых вместо головы был клубок змей, огромных пурпурных пиявок…

— Скорей, скорей!

Валеран прикрывал своих спутников огнем дезинтегратора. Они едва не угодили в ловушку к гигантской медузе, чья масса была того же цвета, что и вода. Он выстрелил в чудовище, и оно распалось на куски. Потом он сбил какое-то черное полупрозрачное образование в виде тучи, которое приближалось к ним. Затем, когда у него кончился боезапас, Талестра протянула ему свою «пушку» с улыбкой, которая стоила любой награды. Наконец, они забрались на ветви гигантского папоротника.

— Вы хорошо стреляете, — сказала она таким тоном, будто они были на светском приеме.

— Я научился на Земле, — поклонился Валеран.

— А, значит, вы летите с Земли? Это мне больше нравится.

— Вы не любите арктурианских ангелов?

— Я мало о них знаю, — сказала она. — Там что-то вроде спрута. Держитесь левее!

Анг'Ри время от времени постреливал у их ног, они, казалось, на какой-то миг отгородились от всего этого хаоса…

— А можете вы, — спросила она неожиданно, — поговорить со мной именно сейчас о небесной геометрии или о земной простоте? О жизни, о смерти, о человечестве и о мутантах?

— А так ли уж это важно? Я ведь даже не знаю вашего имени…

— Меня зовут Талестра. Конечно, это не так уж важно, как мне вдруг показалось…

Именно в этот момент он и должен был сказать ей: «У вас не может быть соперниц, Талестра. Весь мир больше не существует для меня. Вы прекрасны…» То есть все те банальности, которые говорят в таких случаях влюбленные. Но он не нашел ни одного из этих слов и потом столько раз упрекал себя за это… Анг'Ри издал боевой клич — пенящийся кратер открылся у их ног, а в нем постепенно проявлялась все та же искусственная тропинка, которая спускалась вниз. Они спрыгнули на нее. А вокруг смешивались пространство и время. Смерч, более черный, чем сама чернота, смел, как соломку, обломки гигантских папоротников и гимноспермов. Желеобразный спрут был подброшен на несколько десятков метров вверх, словно легкая щепка. Наконец, им удалось добраться до широкого карниза, который был преддверием пещер. Валеран с трудом доплелся до гранитного выступа и бессильно опустился на него — ноги больше не держали. Он потерял много крови, и теперь сказывались неудачная посадка, кошмары Кафки и бегство от песчаных смерчей. К тому же какая-то нечисть глубоко прокусила его левую руку. «Какая нечисть?» — настаивал серебристый голосок. Честное слово, он ничего не знал об этом. Может быть, это был сам Глопа или какой-то протозавр? Протозавр, который был Глопой, который поглотил Глопу… На этот раз Талестре пришлось ухаживать за принцем с прекрасным земным лицом, искаженным страданием. Рухнув у ее ног со своими факожирами, Анг'Ри сейчас ничем не мог помочь ей, но Талестра уже и сама начала разбираться в ранениях и укусах Антигоны.