Язва на полставки

— Потому что мой брат тиран и абьюзер, — насмешливо подмигиваю удивлённой девчонке.

Ха, девчонке. Ну так‑то она старше меня. Наверное, ровесница Дане будет. И вблизи ещё миловидней. Лицо такое симметричное, женственное, а глазки добрые‑добрые. Причёска красивая. Цвет переливается в двух палитрах тёмного шоколада, а кончики каре завиваются, озорно играя по обнажённым плечам. На Кристине надета тонкая маечка. Без нижнего белья. Тот случай, когда оно и не нужно. Всё целомудренно, без вульгарности.

Везёт куколкам с мини‑формами. С моими размерами, причём не такими уж внушительными, я даже дома не могу позволить себе ходить и трясти чреслами. Папа и брат — это мужчины, в первую очередь. Только потом родственники. Так что у нас такое было не заведено и сколько себя помню приходится пережиматься натирающими лифчиками.

Поправляю убежавшую на локоть лямку джинсового укороченного комбинезона, под которым прячется кисло‑зелёный топик. В тон шапке. Тонкой, лёгкой, машинной вязки. Люблю шапки. Можно сказать, у меня на них небольшой фетиш. Моя скромная коллекция насчитывает штук двадцать различных кепок, шляпок, бандан и вот таких «гондончиков с мешочком сзади».

С детства питала к ним слабость. Не знаю. Может казалось, что они дают защиту. Ну как шапочки из фольги, не дающие телепатам пробраться в голову. Но это тогда, сейчас же всё куда прозаичнее. Волосы у меня длинные, корни пачкаются быстро, мыть замучаешься, а так нацепил шапку и можно не париться. Отличная отмазка когда лень с феном прыгать.

— Ну что, Кристина, — хитро играю бровями, беря её под ручку и увлекая к арочному проёму, ведущему в цивилизацию. — Пошли сдаваться. Давно живёшь тут?

— Месяца четыре.

— И сколько из этого времени ты влюблена в моего брата? — ловлю застуканный с поличным сконфуженный взгляд. Кто‑то готов под землю провалиться.

— Что, так заметно?

— Что ты вуайеристка, подглядывающая за мужиками? — хихикаю я, дружелюбно пихая её бедром. Если от стыда можно воспламениться, то кое‑кто уже на подходе. Несите огнетушитель. — Да расслабься. Я б за красивым парнем тоже подглядывала. Ещё и с биноклем. Да я б к нему на балкон залезла, чего уж. По‑соседски соли одолжить. Вдруг прокатила бы большая светлая любовь с первого взгляда.

Выходим на оживлённую улицу, мгновенно теряясь в шумном ритме города. Машины едут, промоутеры завывают в рупоры, с экскурсионных теплоходов играет музыка, народ галдит, солнце слепит, тучки то набегают, то суматошно разбегаются, а от каналов тянет тиной и прохладой — всё, как и положено Санкт‑Петербургу в конце первого летнего месяца. Отпад. За три дня я соскучилась по этой атмосферности.

Увлекаю Кристину к Каменному мосту, а через него по Гороховой улице к Красному, но переходить его не переходим. Сворачиваем налево и дальше идём по набережной.

— Я не специально, правда, — оправдывается Кристина, когда «Магазинъ у красного моста» с возвышающейся остроконечной башней остается позади. — Просто мне хорошо видно по вечерам, как он готовит на кухне… Всегда один.

Готовит, гы. Заварить «Ролтон» — это ещё не готовка.

— А почему не пробовала познакомиться?

— Не знаю. У меня работа, ординатура, дома редко бываю. Он на мои окна в жизни не смотрел, а караулить… ну…

— Поняла. Караулить парня у подъезда с цветами — это только я могу, — хмыкаю я, в очередной раз ловя её удивление. — Да там парень был как девочка. Ноющая и жалкая. Вот я с ним и расставалась соответствующе. Постебать хотела.

Доходим до широкого Синего моста и, минуя Мариинский дворец, сворачиваем к памятнику Николая I, окруженному высокими автобусами возле которых толпятся галдящие китайцы с фотиками. Туристы, хех.

Делаем кружок, ненадолго тормозя возле мемориального столба с отметками уровня воды и идём уже целенаправленно к скверу возле Исаакиевского собора. Закупаюсь у бабульки‑торгашки семечками. Чуть дальше у дедка клубникой и черешней. Всегда покупаю у стариков, даже если в магазине стоит дешевле. Совесть не позволяет пройти мимо. А вот милостыню не даю. Двойные стандарты.

Финальной закуской становится пакет маринованных огурцов. Не спрашивайте, зачем. Просто купила. И это я от квашенной капусты отказалась. Подумала, что руками есть не очень будет. Я ж не хрюня.

Зависаем в цветущем сквере, в стороне от лавочек. Народ часто устраивает себе привалы на газоне, тоже самое делаем и мы. Чистый кайф. Не передать как это круто: валяться на скошенной траве и поедать условно помытую заботливыми стариковскими руками клубнику, заедая всё малосолёными огурцами.

Разговор с новой подружкой у нас клеится складно. Без неловких пауз. В этом деле я мастер, любую брешь заткну словесным поносом. Но не скажу, что прям часто использую суперсилу. Кристинка оказывается нормальной. Своей, так сказать. Без понтов.

И скромняшкой. Практически запихиваю ей в рот черешню, а то сама она брать, видите ли, стесняется. А смеётся красиво. В отличие от меня. Я если ржу, то все ослы разбегаются, а у неё утончённо получается, как у благовоспитанной барышни.