Язычник

…В тот раз они встретились на входе в бар «Зеленая сколопендра» — Эрвин и Джанни, особь альфа и особь бета в одной стае. Тогда Джанни лишь начинал понимать, что такое Эрвин Канн, но понял уже достаточно, чтобы держаться за ним в кильватере, и был настолько умен, что всячески скрывал это от посторонних. «Сколопендра» славилась демократичностью царивших в ней нравов и кухней, но не дешевизной. Вечером накануне уик-энда здесь можно было встретить и компанию служащих невысокого ранга, и одетого, как чучело, туриста, и лощеного типа с ранними залысинами и юной любовницей, глядящего сквозь людей как бы сонными глазами, и вообще кого угодно из числа тех, кто мог заплатить за приятный вечерок и был пропущен ментодетектором агрессии на входе. Свободный столик нашелся шагах в десяти от стойки. Заказали по коктейлю того же названия, что заведение.

— Давненько я тебя здесь не видел, — сказал Джанни, рассматривая вертлявую многоногую тварь в своем стакане. Коллоидный фантом вел себя как настоящая сколопендра, вовсю шевелил лапками, извивался, бросался на стеклянные стенки и соскальзывал вниз. Можно было подумать, что Джанни обращается не к Эрвину, а к фальшивому членистоногому, судьба которого — раствориться в коктейле минуты через три.

Тварь в стакане Эрвина вышла менее удачной, шевелилась вяло и смахивала скорее на морской огурец. Эрвин размешал ее трубочкой и не ответил.

— Неважно выглядишь, — продолжал Джанни, внимательно разглядывая Эрвина и на сей раз адресуясь явно к нему. — В гроб себя загонишь.

— Только не себя. — Эрвин осторожно потянул через трубочку коктейль и ничего не выразил на лице.

— А… Ну, не спрашиваю, кого. Все равно ведь не скажешь. Надеюсь, не меня?

— Пока никого.

— Что так?

— Лишние хлопоты. Не тот еще уровень.

— Тогда чем ты занят? Иногда ведь и отдохнуть не вредно…

— Видишь — отдыхаю.

— Гениям тоже надо расслабляться, а?

Эрвин опять смолчал. Пососав трубочку, Джанни оглядел бар, задержав взгляд на группе девушек перед стойкой, и вновь обратился к Эрвину:

— Кое-кто называет тебя выскочкой.

— Только кое-кто или многие? — Эрвин поднял бровь.

— Ну… пожалуй, многие, — признал Джанни.

— Имеют право.

— Прости, дружище, но ведь всем известно, что ты вылез из дыры… Только не обижайся.

— Ошибаешься, — холодно сказал Эрвин.

— То есть?

— Я не вылезал из дыры — я из нее вырвался. Как пуля. И уж конечно, не для того, чтобы остановиться в полете.

Джанни помолчал, подумал и решил не развивать эту тему.

— Болтают, будто ты ходишь на университетские лекции как вольнослушатель, — проговорил он.

— Устаревшая информация. Уже не хожу.

— Надоело?

— Самому быстрее. Лекции — для дебилов. Профессор два часа толчет воду в ступе. Сам давно мохом зарос, ошибки лепит. Я указал на одну — слово за слово, скандал вышел. Другой бы на его месте спасибо сказал, а этот велел не пускать меня на лекции. Оно и к лучшему.

— Экономика? — заинтересовался Джанни. — Теория управления?

— Прикладная математика.

— Ну, это одно и то же.

— Конечно. Как жидкость вообще и этот коктейль. — Эрвин не отрывался от трубочки, пока не опустошил стакан наполовину. — М-м, вкусно.

— Не могу поверить, что ты сам не захотел устроить тот скандал, — заявил Джанни. — Ты ведь все просчитываешь, а свое поведение в особенности. Как это называется… забыл…

— Нормативный анализ.

— Вот-вот, он самый! Скажешь, скандал вышел случайно?

— Не скажу.

Собеседник Эрвина помолчал. Вздохнул.

— Ладно, сдаюсь. Из тебя ведь не вытянешь, зачем это тебе понадобилось… И все-таки ты выглядишь плохо.

— Ничего удивительного, — согласился Эрвин. — Чем больше я думаю, тем больше убеждаюсь, что человек вообще не создан для мыслительной работы. Вот тут у него, — он постучал себя по лбу согнутым пальцем, — не тот инструмент. Любое устройство будет выглядеть неважно, если эксплуатировать его не по регламенту. Нам бы еще по веткам прыгать, а мы прыгаем с планеты на планету, лезем куда-то… Почему? А так уж устроены — с врожденным дефектом. Мним о себе больше, чем следует. Пупы Галактики! Распространяться вширь — это мы можем, хотя и плесень на это способна.

— Зачем же обязательно скакать по веткам, — возразил Джанни. — А если, к примеру, фермерствовать?

— Не вижу разницы, — высокомерно ответил Эрвин.

— Значит, ты эксплуатируешь свое устройство не по регламенту для того, чтобы относиться к себе адекватно?

— И для этого тоже… Слушай, очень хорошая жидкость. — Эрвин со скворчанием всосал остатки коктейля. — Надо еще взять. И хватит обо мне.

Взяли еще по «сколопендре». Джанни откровенно разглядывал стайку девушек у стойки. Эрвин рассматривал коллоидную многоножку в своем стакане, тихонько хихикал, и можно было предположить: сию минуту он что-то рассчитал в уме, и суетливые движения многоножки подтверждают правильность расчета.

— Тогда давай о девчонках, — предложил Джанни. — Кстати, у тебя в роду не было итальянцев?

— Понятия не имею.

— Уверен, что не было. А я чистокровный. Я без женщины долго не могу, больной делаюсь. Видишь вон тех у стойки? Что скажешь о них?